Часть первая. Глава 1. Рутина
1
Снова раздался однотонный протяжный гул сирены, оповещающий о начале нового дня и очередной смены.
Снаружи включился яркий свет, заменив ночное освещение, с трудом пробивающее непроглядную тьму этого забытого места.
К этому времени я не спал, проснувшись раньше обычного от чувства голода.
Мне казалось, комната была ещё холоднее, чем обычно. Полусырое помещение до этого слабо прогревалось, сейчас ощущалось ещё более промозглым.
– Что там у них случилось? Опять, – проговорил я, направляясь к вентилятору.
Старые лопасти вентилятора едва работали, со скрежетом и стоном поворачиваясь в отверстии вентиляционной шахты, периодически цепляясь за прорастающую по стенам биомассу.
Хоть я давно привык к этому, мне все равно не нравилось срезать плоть с поверхностей. Но это была необходимость. В противном случае плоть (так мы называли органику, прорастающую во всех помещениях), пробралась бы во все уголки и щели, вызвав повреждения труб, проводки и вентиляции.
Мы верим, что это наша мать, рождающая и заботящаяся о нас. Она бережно окутала все помещения этого мира, нежно смыкая хватку на холодном металле, поврежденном коррозией. Лишь местами обрываясь с проржавевших металлических стен и подвижных механизмов.
Достав костяной нож, я аккуратно срезал кусочек мягкой плоти и бросил Киву.
Место среза запульсировало и засочилось ярко-красной жидкостью, мгновенно затвердевшей в тот же момент, не оставив и намека на недавнее повреждение.
Мой домашний питомец Кив с радостью проглотил угощение. Дай ему волю, он бы обглодал до металла все, что обросло биомассой. Но кое-как мне всё-таки удалось приучить его, хотя и не с помощью самых гуманных методов.
2
Кива мне давно довелось найти в утробе. Не знаю, сколько времени прошло. Здесь хоть и есть представление о течении времени, но оно словно замерло, превращая жизнь в нескончаемые циклы смен.
Случайно забредя в утробу, я увидел, что в ней не было рабочих, и никто не услышал стоны и звуки разлившейся воды, доносившиеся в момент разрыва плаценты и появлении нового трудяги.
Подойдя ближе, я разглядел нечто, отличающееся от привычного вида новорожденного. Его руки и ноги росли перпендикулярно телу. Позвоночник неестественно сильно изогнут, с выпирающими позвонками. Казалось, что они вот-вот разорвут кожу – жёлтую, с редко расположенными чешуйками, похожими больше на кору дерева, чем на кожу.
Голова имела продолговатую форму с большим приплюснутым черным носом и длинными ушами, свисающими, как обрывки тряпок. Пальцы рук и ног напоминали обрубки с черными шершавыми подушечками на внешней поверхности. Кое-где по бокам свисали пряди завивающихся волос, толстых и блестящих, будто смазанных воском.
В нижней части спины рос короткий волосатый хвост. Толстый отросток, сужающийся к концу, с жёсткими на вид металлическими наростами по всей длине. Что-то похожее нам показывали в детстве, и это существо очень его напоминало. Кажется, оно называлось собакой или волком. Точно не помню.
Говорят, что иногда утроба дает сбой, и на свет появляются странные не похожие на нас существа. Наверное, для этих целей здесь и расположен утилизатор, в который скармливают таких уродцев.
Мне стало интересно посмотреть на вновь прибывшего карлика размером намного меньше тех, которых удавалось видеть раньше. Подойдя поближе, раздался стон, звучавший как скрип древесины, а не как плач ребенка. Разорвав остатки плаценты и очистив от слизи и крови его лицо, вдали раздались приближающиеся шаги акушеров.
– Они засунут тебя в утилизатор, – прошептал я.
В этот момент Кив встал на все конечности, стряхнул остатки слизи и посмотрел на меня таким взглядом, который мне некогда не забыть. То чувство, что промелькнуло в моей голове, не было похоже ни на что. Это было что-то теплое и приятное, словно мы знали друг друга всю жизнь.
