Егерь императрицы. Русский маятник - Андрей Булычев

– На месте стой – раз-два! – скомандовал унтер и, разбрызгивая грязь своими тяжёлыми сапожищами, потопал к стоявшим у дуба офицерам. – Ваше благородие, плутонг первой роты второго батальона для караульной службы прибыл! – хрипло пробасил он, вскинув ладонь к каске. – Старший фурьер Кожухов!

– Ну вот же, Андрей Казимирович, говорил я тебе, что от капитана Бегова раньше, чем от Тарасова, прибудут, осталось только этих последних дождаться, и можно будет на развод караулов идти, – проговорил более молодой офицер с тонким золотым ободком на горжете. – Так-то давно пора, вон у квартирмейстерского шатра второй раз уже барабаны построение пробили, ежели до третьего там не встанем, будь уверен, штабные точно кляузу в полк выкатят.

– Фурьер, там от палаток вслед за вами больше никакой отряд не отходил? – спросил у застывшего по стойке смирно унтера офицер постарше и с золотым имперским гербом на горжете. – Или, может быть, строился? Вторая рота капитана Тарасова у походного порохового склада расположилась, на самом дальнем конце лагеря. Ничего там, в той стороне, случайно, не заприметил?

– Никак нет, господин поручик, не видал. Мы только хвост капральства из второй роты перед собой завидели, чуть-чуть ведь за ним не поспели. Грязью не хотелось обляпаться, а так бы и вовсе вровень с ними пришли. Да всё одно, как бы ни береглись, теперь всем чиститься нужно. – Унтер притопнул сапогами с налипшей на них глиной.

– Ладно, ставь тогда своих вместе со всеми в одну колонну. – Поручик кивнул на строй из трёх десятков егерей. – Ещё немного тут постоим, и уж коли тарасовские не покажутся, значит, без них, так пойдём, глядишь, и нагонят.

– Слушаюсь, ваше благородие! – Фурьер козырнул и, развернувшись, потопал к своему отряду. – Плутонг, слушай мою команду! В общий строй встаём! И чтобы сразу в шеренгах разобрались! Пока время есть – всем полы шинелей отряхнуть и с сапог грязь сбить!

– Да толку-то отряхиваться, всё одно опять изгрязнишься, – негромко ворчал Южаков, счищая сорванным прутом налипшую глину с сапога и потом скрябая его бок о сухую траву. – Тишка, Тиш, дай ветошь. – Он толкнул локтем оттиравшего полы шинели товарища.

– Свою нужно иметь, – буркнул тот. – Я тебе позавчера только на чистку фузеи её давал. Вернул мне обратно?

– Да чего же её возвращать-то, она ведь вся чёрная уже была, – пожав плечами, попытался найти оправдание Южаков. – В палатке вроде осталась, под заплечный мешок я её положил. Коли так уж тебе её надо, как только с караула возвернёмся, сразу отдам.

– Да на кой она мне нужна будет? – фыркнул товарищ. – Дорога, Ваня, ложка к обеду, потом-то она для чего? Не нужна мне там будет ветошь, к тому же ещё и грязная. А вот здесь она бы, конечно, пригодилась, чтобы даже хоть те же сапоги обтереть. Зря не взял.

– Идут, идут, – пронеслось по шеренгам егерей. – Ну точно! Вона, гляди, тарасовские топают, ажно грязь летит, как спешат. Капрал со шрамом на лбу их ведёт, вроде Глебом его кличут.

– Напра-аво! – не дожидаясь подходивших, скомандовал основному отряду поручик. – Шаго-ом марш! Быстрее догоняйте! – Он махнул рукой спешившим к ним егерям. – Семён Францевич, пошли, время дорого.

Оба офицера возглавили колонну. Стрелки, сопя и топая, устремились к центру армейского полевого лагеря. Здесь уже виднелись мушкетёрские плутонги, стояли спешенный драгунский эскадрон и казачья сотня. Под бой «третьих барабанов» полусотня егерей в грязных шинелях пристроилась в разрыв общего пехотного строя.

– Равнение в шеренгах! – рявкнул выскочивший перед ними офицер с майорским горжетом. – Три шага влево приняли! Чего там сгуртовались?! Ещё, ещё немного влево сдайте!