Неба голубого манящая даль
В неброской, пригородной гостинице – серой панельной коробке, бывшей когда-то давно рабочим общежитием, после прошедших выходных, была обнаружена страшная находка – горничная, убираясь с утра на этаже, из-под двери одного постояльца почувствовала тяжёлый, гнетущий запах. Постоялец этот жил тихо и незаметно, при заселении просил его не беспокоить – если нужна будет уборка или смена белья – он обратится сам. Видели его, с тех пор, считанное количество раз: выходил он редко и ненадолго – ни на кого не глядя, пробегал через холл, а затем, так же быстро, возвращался назад. Никому не было до него никакого дела, ну живёт и живёт – правила и порядок ведь соблюдает. А что ещё нужно? Горничная, постояв с минуту нерешительно около номера – в безуспешной попытке идентифицировать неприятный запах, громко постучала в дверь. Затем, не дождавшись никакой реакции, она отправилась за дежурным администратором – не хватало ещё, в случае, если действительно что-то произошло, остаться крайней: вовремя сигнализировать о любых нарушениях была прямая обязанность персонала. Когда запасным ключом дверь открыли, сочившийся из под неё запах буквально ворвался в ноздри вошедших. Окно в комнате было распахнуто настежь, и часть зловония уходила наружу – может, поэтому его не почуяли раньше. На кровати, укрывшись одеялом с головой, лежал владелец номера. Именно от него и исходил, поднявший всех на ноги запах. Мужчина, судя по всем признакам, был мёртв уже не первый день. Поднялся форменный переполох – ЧП в гостинице, конечно, случались, бывали и драки и скандалы, но до смертей пока не доходило. Администрация, согласно регламенту, вызвала соответствующие органы, и напуганный персонал с облегчением передал управление ситуацией в их руки. Следователь, приехавший на место происшествия, как только одеяло было поднято, обречённо опустился в ближайшее кресло, с непонятной для присутствующих болью вглядываясь в лицо покойного – ни прошло и двух недель после их последней беседы. Тот разговор, оставил на сердце старого, повидавшего всякое на своём веку, следователя горький осадок. Он, не переставая, изводил и мучил себя вопросом – «какая жизнь, ждёт этого человека дальше?»
Другое место
Мы сидим за обеденным столом – семья, пережившая разлуку: я, моя жена и наши непоседливые, любознательные дети – сын и дочь. На столе, в идеальном порядке, расставлены тарелки, а возле них, в соответствии с этикетом, приборы. Ножи и ложки с правой, а вилки с левой стороны! В середине стола, словно подчёркивая своё превосходство над остальными предметами сервировки, возвышается пузатая супница. Теперь мы разливаем первое из неё – никаких кастрюлек, им место только на плите! Мы всегда переодеваемся, выходя на завтрак, обед или ужин – упаси бог сесть за стол в повседневном! В зале, в строго отведённое время, застилается белоснежная скатерть, мы все помогаем хозяйке накрывать на стол, и рассадка всегда одинакова – я и жена напротив друг друга, дети по бокам от нас. Беседа, поддерживаемая нами, лишена острых краёв – жена искусно её направляет и, в опасные моменты, непреклонно переводит на другую тему. Хотя и темы, обсуждаемые в присутствии детей, совсем не оригинальны: домашние хлопоты, успеваемость в учёбе, планы, как провести досуг. По окончании, опять все дружно, мы убираем посуду – важный ритуал из прошлого, возрождённый на новом месте.
Вообще, после воссоединения, мы стараемся придерживаться всевозможных правил и принципов, обозначающих нашу воспитанность и культуру. Даже если они и кажутся нам излишними и надуманными, мы стараемся ими не пренебрегать – жена, инициировавшая их введение, говорит, что так нам будет проще снова зажить обычной, семейной жизнью. Поэтому, всё, что является по её мнению ненормальным, подавляется сразу и беспрекословно! Рассуждения о том, что какие-то новообретённые способности, в нашем теперешнем положении, тоже стали нормальными, пресекаются моментально. А мне, спорить совсем не хочется – я счастлив, что мы снова вместе, и этот фактор перевешивает все маленькие неудобства и шероховатости, порождённые её бытовым авторитаризмом. Дети другое дело – бесчисленные «почему» и «зачем» неотъемлемая часть их сознания, независимо от того в каких условиях они оказались! Рвётся там, где тонко!
