Глава 1
Будни неприкаянной художницы
Недопустимо медленно для утра понедельника, в тумане мутных мыслей, Алиса шагала в школу. Всю прошлую неделю она провалялась с ангиной, но вот пришло время возвращаться. На дворе – понурый ноябрь, в аирподсах – Sia, на душе – камень размером со скалу Улуру. Триста дней в году этот город показывал Алисе черно-белое кино. Из головы все не выходила тупая шутка Дэна, местного школьного буллера. Стоило ей отвлечься, как он заменил обои на экране ее айфона: «Слоны» Дали исчезли, и их место занял отвратный таракан-прусак – такой же рыжий, как Алиса. Это был слишком толстый намек, она даже расплакалась в школьном туалете.
Дэн бы и не вспомнил о ее существовании, если бы в тот день в классе был мощный громоотвод – ботан Володя Шишкин, над которым все стебутся. Что может быть хуже, чем Дэн и его «бригада»? Только то, что вчера отец, глядя на ее картину, вынес вердикт: «Ты слишком много добавила себя в этот холст». А за ужином еще и оглушил вопросом: «Алиса, что у тебя там шуршит в твоем внутреннем космосе? Ты рискуешь окончательно потерять связь с реальностью!»
«Вот бы раствориться в заснеженном небе, и чтобы навсегда», – подумала Алиса. Но тут перед ней возникла лучшая подруга – Валя Шевченко, в манто из козленка, без шапки в минус четыре градуса. В руках она держала картонный поднос с двумя стаканами: капучино с имбирным сиропом и карамельный латте. Конечно, это верх роскоши для двух старшеклассниц, но чем еще скрасить унылое ноябрьское утро?.. Валя, как всегда, шла размашисто, словно она суперзвезда. Ее волосы снова другого цвета: еще неделю назад они были оттенка пепельной розы, а сегодня уже окрашены в индиго. Учителей это жутко бесило, но Валя чувствовала себя круче Билли Айлиш. У подруги рост как у модели, кожа как после ретуши, глаза цвета мокрого асфальта в обрамлении изогнутых ресниц. А еще Валя вела популярный блог о школьной жизни в «Дзене» и занимала должность главного редактора школьной газеты.
– И не спрашивай, почему я такая злая! – с ходу предупредила она.
– Была на свидании? Как твой Паша? – Алиса знала, что спрашивать все-таки нужно, и ждала свежую порцию новостей.
– Еще один болтливый павлин, который любуется своим хвостом! – Валя привычно отмахнулась. – Я так и знала, что у нас ничего не выйдет! Только послушай, что он мне пишет: «С тобой мы выжмем слезу из полной луны, скорость из порывистого ветра, энергию из солнца, когда оно в зените!» Да он поэт-понторез! – Валя издала фирменный короткий смешок.
– А тот Генрих, как его…
– А! Герман! Солнышко лесное! Позвал меня на свидание в парк в лютый мороз, жаба задушила в кафе пригласить. Я велела ему ехать дальше лесом: за туманом и за запахом тайги.
– Валя, ты стерва! – Алиса прыснула от смеха.
– Я девушка, о которую бряцают лиры! – воскликнула подруга с пафосом. – А что у тебя? Опять вынос мозга из-за любви к искусству?
Алиса глубоко и печально вздохнула.
– Твой отец тот еще душнила! Как будто он хочет уничтожить все, что ты любишь. Или, как его там, твои мечты «каленым железом выжечь…». – Валя поняла Алису без слов.
Иван Викторович, отец Алисы, больше всего любил факты. И еще – цифры. Он же не зря считал страховые риски в фирме «Братья гаранты». Младшая сестра Алисы, Вика, тоже очень любила факты и не любила «абстрактную фигню», которой была наполнена жизнь старшей сестры. Стоило, скажем, Алисе заболтаться о Брейгеле или об Оскаре Кокошке, как младшая ловко сводила все эти красивости к нулю либо отвлекающим маневром («Никто не знает, куда делся мой баллончик от комаров?»), либо подколом, преподнесенным как заботливое замечание («Ого, по ходу у тебя зацепка на колготках!»). Иван Викторович думал так: в игре «жизнь» Вика – стопроцентный победитель, а вот старшая уж точно до нужного уровня не дойдет. Вика говорила внятно, двигалась быстро и держалась прямо, а у Алисы вечно было все не как у людей. Взять, например, ее неуклюжие попытки снять с себя пальто, или невнятная речь, каша во рту, когда ей надо было соврать, что взрослых нет дома. Или то, что она, как малолетка, просыпала сахар мимо чашки. «Ох, простодырие, простодырие…» – удрученно произносил отец, медленно качая головой.
