Антикварная история - Елена Дорош

© Дорош. Е., 2022

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2022

После обеда заработали гаубицы. Значит, часа через полтора пойдут огнеметчики, подумал полковник Соболев и поплотнее прижался к стенке окопа. За спиной послышалась ругань, и на землю рядом шлепнулся капитан Белецкий. Стряхивая с шинели комья глины, он продолжал крыть всех и вся.

– Плохо пообедали, Белецкий? – покосившись на раздраженную физиономию капитана, поинтересовался Соболев.

– Напротив, полковник, я отлично подкрепился тухлой тушеной капустой и остатками прогорклого сала.

– Чего же тогда не в духе?

Соболев подкрутил кольцо настройки диоптрия полевого бинокля и продолжил осмотр позиций.

Гаубицы разродились очередным залпом. Бруствер взметнул грязную мешанину из глины и снега.

– Да твою мать! – снова ругнулся Белецкий.

– Капитан, вы же интеллигент в десятом поколении. Какого черта вы материтесь, как девица, которой наступили на новые галоши?

– Девицы матерятся? Это какие же?

Белецкий с интересом уставился на Соболева.

– Полковник, вы расширили круг общения? Не знал.

– Один – один, – вздохнув, признался Соболев и опустился на дно окопа.

– Мне кажется, сегодня атаки не будет, я прав? – спросил капитан.

– Ты чего злой такой?

– Да надоело все. Три дня назад должны были подвезти патроны.

– Так привезли же.

– Для нагана. Пять коробок. Пять! А надо было тридцать и для трехлинейки! Идиоты! Мы что, наганами от артиллерии будем отстреливаться? Почему в тылу одни кретины? Как их туда отбирают? Меряют линейкой объем мозга?

– Сколько патронов для винтовок есть в наличии?

– Один ящик. Это на час скромненькой стрельбы. А дальше что? Пойдем в штыковую? Так мы даже дойти не успеем! Они нас еще на подходе из «максимов» покрошат! Их у них знаешь сколько? Да что пулеметы! Разведка доложила: немцам на позиции скоро штурмовые бронированные машины подвезут. Танки называются. В переводе с английского – лохань. Ничего себе название придумали. Только выпустили.

Соболев устало посмотрел на расстроенного капитана.

– Не пойму, зачем ты мне все это рассказываешь?

– Выговориться хочу. Сестрица в письме написала, что любые проблемы следует проговаривать с доверенным лицом. Тогда, дескать, волнение стихнет.

– И разум просветлеет?

– Вроде того. Она на курсы ходит какие-то. Отличный способ, правда?

Соболев кивнул и подумал, что способ и в самом деле неплох. Он бы тоже хотел проговорить все, что накопилось на душе. Сесть бы с Анютой у камина, обняться, уютно накрывшись толстым английским пледом, и говорить, говорить, говорить…

Гаубицы бабахнули. Бруствер выбросил кучу грязи.

– Атаки сегодня действительно не будет. Пойдем погреемся немного, – предложил Соболев. – Мне ночью опять на позиции.

Пригибаясь, он побежали по извилистым переходам, чавкая сапогами. На дежурстве офицерам отдыхать полагалось в землянке, устроенной из погреба разрушенного дома. Кирпичные стены, бревенчатый потолок, пол, устланный для тепла сучковатыми досками. Лучшее, что можно было придумать. Солдатам приходилось не в пример хуже. Следуя передаваемому из поколения в поколение правилу, окопники половину шинели расстилали на снегу прямо в траншее, ложились на них, тесно прижавшись друг к другу, и укутывались другой половиной шинели.

В трех километрах от позиций жилье у офицерского состава было чуть получше. Командному составу досталось несколько изб, в которых можно было хоть как-то отгородиться от остальных. Соболев, как старший офицер, имел даже свою конурку с окошком. Его, правда, пришлось завесить тряпьем, но так было даже теплее. Глиняная печка находилась за дощатой перегородкой. Там вместе с хозяевами разместился денщик. Спать ему выпало на лавке, потому что печка была занята ребятишками. Но это лучше, чем на полу.