Звезда сапфировых вершин - Светлана Белл

Лиловый дракон, похожий на старинный корабль, не спеша размахивал перепончатыми, как у летучей мыши, крыльями. Он нес меня так бережно, что страх высоты растаял в первые же минуты, хотя прежде я никогда не поднималась в воздух. Только сердце по-прежнему наливалось тяжелой обидой, а в висках бились тревожные мысли. А не напрасно ли я сожгла мосты? Что ждет меня на чужой земле? «Какая ты, моя новая жизнь?» – вслух пробормотала я.

Стояли последние дни теплого лета, но наверху было зябко. Обжигающий ветер пробрался под воротник легкого пальто, и я плотнее укуталась в клетчатую шаль с кистями. Прислонившись к потрепанной спинке черного бархатистого кресла, надежно прикрепленного к одному из плоских драконьих шипов, я прикрыла глаза и решила хотя бы некоторое время не думать ни о прошлом, ни о будущем, ни о том, кого оставила в родном городе.

– Эй, что вы молчите? Спите, что ли? Будете спать – прямо скажем, красоту проморгаете! – лопоухий тролль-возница в несуразном колпаке, подвязанном мохнатым шнурком к острому подбородку, обернулся и больно ткнул меня в грудь. Какой же все-таки бесцеремонный народ эти тролли! Я собралась было возмутиться, но встряхнулась, посмотрела по сторонам – и ахнула.

Мы летели над светлыми искристыми скалами, вершины которых озарялись синими огнями. В теплом свечении разгоравшегося рассвета скалы выглядели волшебными великанами в блестящих шапках разных оттенков синего – васильковых, лазурных, голубых.

– Сапфировые горы… – прошептала я. – Удивительно красивые!

– Да, наши горы, прямо скажем, хороши, – охотно подтвердил тролль. – Сколько живем, столько любуемся. Кстати, мы, дамочка, прилетели почти. Давайте, готовьтесь к спуску.

Меня так заворожили искристые пейзажи, что даже почти не кольнуло фамильярное словечко «дамочка». Ветер усилился, засвистело в ушах, застучали молоточки в сердце. Я снова сомкнула ресницы, чтобы не видеть приближающуюся землю. Только когда короткие лапы дракона стукнулись о твердую поверхность, я открыла глаза.

Над лужайкой склонялись клены и тополя, вдали поблескивали роскошные синие вершины. По вытоптанной траве разгуливали низенькие лопоухие тролли в одинаковых серо-черных робах. Они делали вид, что сгребают в кучу сухие листья, но на самом деле без толку размахивали несуразными граблями, а двое, помоложе, и вовсе оседлали метлу и, похохатывая, носились между деревьями – их длинные уши болтались на ветру, как салфетки на веревочке. На краю поляны кособочился серый некрашеный дом с кривой крышей, а вдалеке виднелись длинные кирпичные сооружения.

Тролль-возница не отличался галантностью – он весело скатился с дракона, не посмотрев в мою сторону, а когда я с трудом отстегнулась от кресла, даже не подумал подать руку. Пришлось самой подобрать полы длинного серого пальто, натянуть поглубже чудом не слетевшую с головы шляпку и, зажмурившись, спрыгнуть на землю. Хорошо, что не подвернула ногу.

– Прибыли, прямо скажем, благополучно! – самодовольно заявил тролль и громогласно заявил. – С вас десять золотых, дамочка! – и протянул серую костистую руку.

– Подождите, но ведь мне сообщили, что проезд… то есть полет… бесплатный! – озадаченно возразила я, с трудом отвязывая от драконьего шипа тяжелый, перехваченный бечевкой саквояж. – В свитке, который я получила, черным по белому написано – дорога за счет принимающей стороны, – добавила я, тяжело грохнув саквояж о землю.

– Все, прямо скажем, хотят поживиться за счет бедолаг-троллей! – противно загундосил тролль-возница. – Как это – бесплатный? То есть вы, дамочка, прямо скажем, желаете оставить огненную животину некормленой-непоеной? А ведь она не листьями питается! – тролль показал на разбросанные кленовые листья и, встав на цыпочки, похлопал дракона по равнодушной фиолетовой морде. – А детишки мои? Они, значит, должны сухие корки грызть? Я приду домой, а они спросят: «Ты, папаша, летал далеко, а конфетки нам купил? А пирожочки?» А я скажу: «Не купил, прямо скажем, пирожочки, бедные мои детишки! И прянички не купил! Дамочка-пассажирка с виду вся такая распрекрасная блондинка, да уж больно жадная. Монеток на сладости пожалела…»