Иногда мне снятся сны.
Необычные. Красочные. Яркие.
В них нет никаких тесных рамок и строгих ограничений. Нет
жестких правил и установленных законов. Нет, не общих законов для
всех людей… А тех, что создавали лично для меня.
В этих снах не нужно было сдерживаться. Не нужно было
вспоминать грехи прошлого. Не нужно было всё терпеть и следовать
чужой воле. Не нужно было идти все время по единственной
протоптанной тропинке, не имея даже малейшей возможности свернуть в
манящую сторону, сделав наконец-то свой собственный выбор…
В этих снах я могла быть собой.
Противный звук будильника резко вырвал из сна, напоминая о своем
гадком существовании, заставив распахнуть глаза, и застонать,
накрывая голову подушкой. Я ненавидела этот писк – противный,
мерзкий, стирающий напрочь все сонное томление и приятное
послевкусие от привидевшегося сна.
Но выбора не было: либо слышать по утрам эту гадость,
ввинчивающуюся в уши, но способную поднять даже мертвого из
постели, либо проспать и лишиться вдобавок к плееру еще и
телефона.
Чего очень не хотелось бы – попавшаяся недавно на глаза книжка
оказалось жуть, как интересна!
Увы, я не жаворонок, а полноценная сова, и ранние подъемы для
меня очень похожи на банальные попытки восстать из мертвых… Но кого
и когда это заботило?
Правила есть правила. Шесть утра – подъем и стоит поспать хоть
на пять минут дольше, как в комнате объявится прислуга, испортив
весь день одним своим присутствием. Нет, моя горничная не
страшная.
Она просто имеет привычку докладывать моей единственной
родственнице о каждом моем шаге.
- Кристина Михайловна, вы проснулись?
Ну вот, я же говорила. И пяти минут не прошло, а она уже
здесь.
- Нет, я умерла, - хмыкнула, садясь на кровати, глядя на
приближающуюся женщину в характерной форме: строгом черном платье с
белыми манжетами, белым фартуком и наглухо застегнутым воротником.
Бабушка терпеть не могла распущенность и фривольность, а потому вся
прислуга в доме свято соблюдала установленные стандарты в одежде…
или вылетела после первого предупреждения.
Без зарплаты и рекомендаций.
- Кристина Михайловна, - укоризненно произнесла горничная и
распахнула шторы на единственном огромном окне. Серое невзрачное
утро за ним оптимизма не внушило…
- Мария, давайте без нотаций, - поморщилась я, поднимаясь.
Никогда не понимала ее привычку совать нос не в свое дело. Ее
основная задача работать, а не раздавать никому не нужные
советы.
Умывание, чистка зубов, переодевание и легкая получасовая
пробежка вокруг особняка - всё шло в привычном ритме. Невзирая на
погоду, время года или физическое состояние, утренние ритуалы
обязательны, да и давно уже не рассматривались как что-то из ряда
вон выходящее. Как потом душ и быстрые сборы.
И только в душевой кабинке, чувствуя, как горячая вода смывает
неприятный запах пота, мелькает такая привычная мысль «а зачем мне
все это?».
И как всегда, стоит оказаться на коврике перед большим овальным
зеркалом, вспоминаешь, зачем. Стройная подтянутая фигура стоит всей
этой утренней беготни. И хотя иногда хочется проспать до полудня, а
потом посидеть за ноутбуком в одной пижаме и с бутербродом в руке,
на самом деле понимаешь, что такая незначительная радость не стоит
лишнего сантиметра на твоей талии.
Внешность – мое все. От меня ничего другого и не требовали, в
принципе…
Стерев с запотевшей поверхности зеркала конденсат, я пристально
всмотрелась в светлую кожу на лице, придирчиво выискивая
недостатки. Слава богу, ничего не нашлось, иначе снова пришлось бы
выслушивать получасовую лекцию о вреде неправильного питания, хоть
в это само питание и вошел всего один несчастный кусочек
шоколада.
Отошла на шаг и придирчиво осмотрела свое отражение в зеркале:
небольшой рост, чуть выше среднего, стройную, округлую в нужных
местах фигуру и осталась вполне ими довольна. Перевела взгляд на
круглое лицо с прямым носиком, аккуратными губами, миндалевидными
глазами и четким контуром светлых бровей… и улыбнулась белыми
зубами. Многие говорят, что у меня потрясающая лукавая улыбка и я,
пожалуй, с этим соглашусь. Но эти чертовы ямочки на щеках…
