Зеркало души. Часть Первая - Элеонора Лазарева

"Подруге моей - Валентине, посвящается эта книга!

Спасибо, что ты есть!"

* * *

Я - Алевтина Петровна Островская сидела за столом в учительской и нервно сжимала ручку. Опять не могла сосредоточиться на тексте в тетради, что лежала передо мной. В голове прокручивала свой недавний разговор с директором школы, в котором работала не первый год, а уже почти тридцать лет. Этот молодой смазливый человек, вызывал во мне сильные чувства и они были сплошь негативными. Я уже не могла мириться с его надменностью, самолюбованием и даже наглостью - будто его мнение и есть последняя инстанция. Особенно здесь, в женском коллективе, оно было ярко выражено и имело много молодых сторонников его метода подбора учительского коллектива. Он бессердечно отправлял всех «на выход», несмотря на стаж и опыт некоторых пожилых учительниц. Правда, предупреждал заранее и давал завершить учебный год. А потом одним махом подписывал договоры на следующий год с пометкой «отказать» и совестью не мучился. Набирая молодых, особенное предпочтение оказывал мужскому полу. Да и понятно, ведь сейчас появилась мода на таких учителей, которые внедряли странные новаторства, несмотря на многоплановость характеров учеников, их возможностей и даже социального статуса, ибо здесь учились все, кто мог платить за своего отпрыска. Теперь было выгодно занять любое вакантное место, которое освобождалось к концу каждого учебного года. Директор просто нанимал нужных ему людей, не пролангировав предыдущие договоры с учителями, особенно с теми, кто остался на прежнем месте работы после переименования обычной школы в колледж с уклоном. В данном случае – физико-математическом и мужчины учителя были в фаворе. Ну, а мы, гуманитарии, остались в стороне, тем более со старыми «совковыми» методами и навыками в работе.

Вот и сегодня о таком подарке мне и поведала в приемной кабинета директора смазливая девочка-блондинка - его секретарша. Поведя подкрашенными губами в презрительной усмешке, она протянула мне приказ, в котором черным по белому было написано, что мне следует написать «по собственному желанию» и получить по такому случаю денежное содержание.

Сказать, что я была поражена – ничего не сказать. Я была ошарашена и почти убита. Ведь он мне совсем недавно обещал, что оставит еще на год, в связи с моим предпенсионным возрастом. Уже в следующем году мне стукнет шестьдесят, и тогда бы я могу быть абсолютно свободной, аки птаха. И что сейчас делать, когда остался всего год работы, я не знала и еле смогла собрать себя по кусочкам. Слезы, что я спрятала от коллег, давили, и я не могла успокоиться.

- Как жить? – поджала я в отчаянии губы. - Ведь на этой работе, в этой школе, я была как у себя дома, в своей семье, которой так и не завела. К одиночеству привыкла, потому что мои ученики, коллеги, заменяли мне всё. О любви не говорю, было и прошло. Как-то отношения не сложились. То ли благодаря моему характеру, то ли профессии – поучать, делать замечания, ставить на вид. Хотя мои хозяйственные навыки ценились и даже восхвалялись, правда моими сослуживицами, когда угощала их своими пирогами и тортами. Соседи уважали за мою принципиальность и строгость, и даже выбирали старшей по дому, доверяя моей въедливости и порядочности. Но всё это не создавало в моей квартире обычного семейного тепла и из домашних обитателей со мной жили только кот Федор и йорка Ляля, которые меня ждали и были рады моему появлению на пороге оглушающе тихой квартиры. Друзей уже почти не осталось, да и родственников тоже. Одни ушли уже в иной мир, другие разошлись со временем по своим детям, внукам, мужьям, третьи уже редко появлялись даже на улице, страдая своими старческими болячками и нежеланием общений вообще. Так что, как писала я в своем небольшом стихотворном опусе: