Сжимая в руках пакет, я быстро
пробежала к кабинету коменданта общежития, осмотрелась крадучись, и
дернула за дверь, врываясь внутрь. Хотелось, как можно быстрей
избавиться от алкоголя, икры и колбасы, чтоб никто не уличил во
взятке.
У нас с Евгением Карловичем была
договоренность: я ему приятности к новому году, а он не замечает,
что у меня комната на каникулах не освобождена.
Идти мне некуда: мачеха так и не
отдала ключи, после того, как я отказалась подрабатывать за нее
санитаркой в местной больнице. Она, мол, уедет отдыхать, а я
подменю - уже все оговорено.
То, что у меня сессия на последнем
курсе института, ее не волновало, путевка же куплена в Египет!
Так что общежитие мне теперь - второй
дом. Нет, первый.
Главное с заведующим договорилась и
обещала никому на глаза не попадаться.
И вот..
Ворвалась в кабинет, чтобы услышать
рычащие нотки в бархатном голосе, от которого у меня мурашки по
коже уже третий год.
Ректор стоял спиной и внушал Евгению
Карловичу нечто о морали...
— И никаких презервативов под окнами
общежития! Если они взрослые и сознательные, то будут отвечать. И
вы с ними, я гаранти... — он резко обернулся.
Вперился в меня взглядом
необыкновенных карих глаз, потом посмотрел на мои дрожащие руки,
вцепившиеся в пакет. Снова в лицо.
— Лисичкина, вы что здесь
делаете?
— Я?
У меня дар речи совсем пропал. Когда
ректор заговаривал со мной, всегда так было: я просто пропадала,
мозг отключался, а ноги подкашивались.
— У вас дело к Евгению Карловичу? —
показалось, он подавил улыбку, губы дрогнули.
Я кивнула и опустила глаза, молясь о
том, чтоб "дело" не выпало из рук, и Сергей Денисович не понял, что
происходит.
— Что ж, мы уже закончили. И,
надеюсь, поняли друг друга.
Ректор посмотрел на коменданта, тот
закивал, да так, что щеки тряхнуло, как у собак породы бульдог при
сильном беге.
— Отлично. Тогда до свидания. До
свидания, Лисичкина.
— Да...
Я вжалась в стену, боясь, что вот-вот
упаду от накатившего волнения.
Ректор вышел, и мы оба — я и
комендант — громко выдохнули.
— Ну, Марина, ты даешь! — с ужасом
зашептал Евгений Карлович. — Смотреть же надо! Сейчас бы так
попасть могли — вовек не разобраться! У нас же ректор!...
Он сжал кулак и потряс им над
головой.
Я нервно кивнула и протянула
пакет.
— Больше не повторится, — пообещала,
еще не чувствуя сил оторваться от стены.
— То-то же, — буркнул мужчина, не
сводя голодного взгляда с подношения. — Ну, что ты там мне
принесла, голубушка?
— Салями и икорку. Ну, и запить. Как
вы любите.
— Стандартный набор-рчик, — с
мурлычущими нотками пропел комендант, отнимая пакет и заглядывая
внутрь. — Иди, Лисичкина, иди. Только помни, — он вдруг вскинулся и
хмуро посмотрел на дверь, добавляя: — Никаких презервативов под
окнами после Нового года!
— Вы что?!..
— Да шучу я, шучу. Тебе даже надо…
Впрочем, иди, Марина, не задерживай меня. Дел еще невпроворот:
ведомости все закрыть надо. С наступающим!
— И вам… вас.
Я ушла, быстро пробежав из общежития
в основной корпус.
Мне сегодня тоже нужно было многое
успеть, а именно: помочь Снежане Андреевне все перемыть в
лаборатории перед закрытием на каникулы. А потом можно и выдохнуть
— сегодня вечером все разъедутся, кто куда, и до самого января!
Настанет тишина, и я смогу… Не знаю, что именно смогу, но
постараюсь сильно не соскучиться одна в общаге.
Поднявшись на третий этаж, я прошла
по длинному коридору и стукнула в дверь. Не дожидаясь ответа, вошла
и широко улыбнулась преподавателю химии.
— А! Мариночка, пришла, — та тоже
улыбалась, — проходи. Сейчас начнем, я только чай допью. Наливай
себе тоже и булочку бери. Неужели все?! Каникулы — это такое
счастье! Ты чем планируешь заниматься?
