Записки под партами - Ники Сью

Звуки шагов, его шагов звучали набатом у меня в сердце.

Я не смогу. Просто не смогу. Остановись там. Не подходи ко мне. Не надо. Пожалуйста.

- Не... - едва слышно произнесла я дрожащими губами. Казалось, что страх не просто пробирает, а сжимает ноги, руки, жгутами затягивает глотку. Я боялась поднять голову и посмотреть прямо: на него. Ведь он точно был там, среди всех них.

- Сказке пришел конец, — послышался до жути противный женский голос, а затем смех. Такой заливистый, дикий. Смех, который возникает только от морального удовлетворения, когда получаешь желаемое, словно сто дней голодал, а теперь можешь вдоволь насладиться добычей.

Я не смотрела на них. Хватит уже этих игр в гляделки. Последние сорок минут были той еще пыткой, но от осознания того, что он стоял там, поняла: хуже, чем сейчас, мне еще не было.

Даже уход мамы из жизни не оставил тот раздрай в сердце, что норовил пробить легкие. Я искусала губы до крови, я сдерживала слезы из последних сил. Мне было больно. Мучительно больно. Но страх увидеть его глаза оказался сильнее ненависти.

На последнем издыхании я подскочила на ноги: сейчас или никогда. Не подняла голову, просто сделала шаг назад и побежала прочь. Сил было ничтожно мало, ну и к черту. Желание сражаться за жизнь, гордость и покой, в один миг улетучилось в тартарары.

Все кончено. Сказка оказалась ложью.

Босыми ногами я неслась по холодным лужам, по грязи, а потом и по мокрому асфальту. Однако физической боли не было, она притупилась на фоне душевной.

Я бежала из последних сил, ловила воздух ртом, словно слепой котенок, стремящийся к огоньку надежды. Последнему, столь желанному, огоньку, медленно тающему с каждой секундой.

А там в воспоминаниях так и застыла до боли любимая улыбка, его томный голос и эти строки, которые я по глупости считала волшебными. Больно. Как же невероятно больно, когда ледяные струи мощных волн бьют тебя в спину, и тянут обратно, в свои бесконечные пучины холодных вод.

Его губы были такими сладкими. В его объятиях я согревалась, оживала, распахивая поломанные крылья. Все кончено. Сказка закончилась.

Слезы катились градом по щекам, мне хотелось кричать, нет, даже больше: мне хотелось умереть. И кажется, Бог, услышал мои слова. Машина, свет передних фар и скрежет... металлический вопль в ушках.

И не важно, за сколько верст,

Через пропасти бед на пути

Я построю надежный мост

И сумею тебя спасти.

(Владимир Ток)

- Давай, шевели булками, — бурчал над ухом одноклассник, стараясь как можно быстрее дойти от дверей к холлу.

Ненавижу сентябрь. Ненавижу школу. Ненавижу своих одноклассников.

- Ну что встали как неродные, — послышался голос Самохиной. Я оглянулась скорее из любопытства. Светка выглядела, как и всегда потрясающее, а бронзовый цвет ее кожи после жаркого лета притягивал взор.

В отличие от многих в нашей гимназии, девушка могла позволить себе практически все: поездки заграницу, отдых в дорогих апартаментах, брендовые вещи и многое другое. Да и внешние данные были при ней: высокая, стройная, с пышными изогнутыми формами, словно у куклы барби. Копна пшеничных волос рассыпалась на плечах, они переливались подобно золотым нитям, и не только на солнце. Тонкие губы искрили от бордовой помады, а миндалевидный разрез глаз придавал еще большее благородство образу. Для таких девушек всегда горит зеленый свет на дорогах.

- Светик, — заверещали девчонки, пропихиваясь сквозь образовавшуюся пробку в коридоре.

Сегодня второе сентября, а у нас, как назло, новый охранник. Проверяет почти каждого, записывает что-то себе в тетрадку. А позади очередь из тысячи пятьсот человек, которые то и дело вздыхают, мечтая поскорее оказаться в своих классах, где явно проблем с кислородом не будет. В коридоре безумно душно.