Одиночество разрушает и вызывает привычку. Осознав это, я решил найти хорошую женщину. И ещё стал вором, потому что нищета гораздо хуже одиночества.
Мужчина в отличие от юноши знает, как выбрать хорошую женщину. Мои критерии были конкретными: пусть любит то же, что и я. А еще формы попышнее и пусть волосы вьются. Лучше всего, чтобы была похожа на мою Ве-ре-ра-ру.
Отринув (ах, какое словцо!) белое ледяное вино, песню «Вечная весна» Летова и жареную картошку с молоком, я решил, что хорошая женщина должна любить книги. И искать её нужно там, где поменьше рынка и побольше души.
Книжный в моей провинции один. Там книги бросаются на посетителя пёстрой сворою, продавцы как надзиратели, а всё приличное свалено в отдел распродажи. Книги там товар, а не продукт. Наш книжный женщины посещают, чтобы купить тошнотворную бизнес-литературу или подарочное издание «Мастера и Маргариты» для первой учительницы. Это совсем не то.
Душевное место – библиотека.
Лет в двадцать я оформил туда абонемент. До женитьбы мне удавалось посещать её часто. В браке реже, а после развода совсем перестал. Уже и забыл, как это: отыскать по заранее подготовленному списку две-три книжки и утащить их в своё логово, как кошка удушенных воробьёв.
Да… книги – это не хуйня. Бывает, в хмуром настроении бродишь по городу, шепча любимые с юности стихи, и думаешь, глядя в лица прохожих: «вам насрать на поэзию, а мне нет». Хорошая женщина должна любить книги.
Чаще в отделе абонемента мне попадались сумасшедшие старухи, складывающие мятые детективы в застиранный шелестящий пакет.
– У вас задолженность, – объясняет ласковая взрослая библиотекарша. – Берёте четыре книги, а возвращаете две. И так каждый раз. Четыре отсюда – две сюда.
– Вот тут, – старческий палец ложится на жёлтую обложку, – приличный сюжет. А вон там… – старуха вращает ладонью. У неё нет слов.
– Разве важно, какой сюжет? Нужно вернуть всё, что взяли.
Старуха игнорирует претензии, как моду.
Старики ещё смешнее. Они читают про геополитику. Спорят во дворах друг с другом. У каждого своя версия и предчувствие. Россия окружена: в подбрюшье Украина коверкает язык, со спины крадётся извращенка-Европа, точит серп Турция. Не пряча оскал, как оползень, надвигается Азия, а далее – везде: в свинцовых облаках, океане, под плодородной почвой гноится сучка зелёная США.
Думаю, именно благодаря мне за второй квартал того года библиотека сдала приличный отчёт о посещаемости.
В тесных проходах между громадными шкафами я регулярно листал про «кровавого Сталина» или «про детскую травму», присматриваясь к посетительницам.
Как-то задумавшись, я вышел из библиотеки с карманным изданием стихов Хлебникова. Опомнившись, я вернулся в читальный зал и извинился. Библиотекарша, и так всегда смотревшая на меня с подозрением, теперь отметила:
