Забыть её... - Кристина Жиглата

Ноа.

- Скажи, как ты оказался здесь, в интернате? – поинтересовалась Айлин, потупив взгляд в пол.

Мы сидели на ступеньках старой кочегарки, и впервые за долгое время нормально разговаривали.

Мы никогда не говорили об этом, о личном… Потому что как-то было не до этого. Но сегодня пришло время. Мне исполнилось восемнадцать, и я покидал стены интерната. И Айлин тоже оставлял.

Что это значило для самой девочки… Да всё!

С тех пор как Айлин попала сюда, а это было три года назад, я стал для неё защитой и опорой. Изначально, мне просто было жаль её, ведь она казалась такой хрупкой, маленькой, беззащитной… А потом у нас появилась некая связь… Я видел в ней родную душу, дорогого мне человечка и всегда относился как к сестре.

Айлин была единственной девочкой, которую я подпускал к себе так близко. Всё остальное время я проводил с парнями, такими же бесшабашными как я.

Выжить в интернате нелегко, особенно если ты слаб духом, поэтому мне пришлось совершать много плохих поступков, чтобы зарекомендовать себя здесь должным образом, и дать понять всем, что дорываться ко мне – чревато ужасными последствиями. Даже для самих воспитателей или директора.

У меня здесь было свое место и своя власть, которую я выгрызал себе зубами.

Зачатки лидерства появились у меня ещё с мелкого возраста… И конечно это на многих повлияло. Меня боялись, уважали, а некоторые даже приклонялись передо мной, поэтому то, что я покидал интернат, для многих было неким облегчением и спасение.

Я и сам не горел желание здесь оставаться, но меня волновала судьба Айлин… Без меня её здесь могут обижать, не смотря на то, что я дал нужную команду своим друзьям (которые были младше меня на год или два), защищать её любой ценой.

Айлин не была создана для подобного места… Слишком маленькая и пугливая, чтобы защитить себя. И меня всегда это беспокоило.

Но, к сожалению, я не мог повлиять на ситуацию. Хотя обдумывал множество возможных вариантов. Именно об этом я и хотел поговорить с девочкой, отозвав её подальше от всех.

Айлин уже знала, что я ухожу, поэтому пришла ко мне на встречу со слезами на глазах. За три года нашей дружбы, она тоже ко мне привыкла и привязалась.

Но когда мы всё же оказались наедине, я не знал с чего начать, что говорить и как с ней говорить. Впервые так растерялся, когда увидел, как она плачет из-за меня.

Тогда, девочка и заговорила первой, задав этот странный вопрос: как я оказался в интернате…

Я призадумался, мыслями возвращаясь в прошлое, и ответил:

- Меня нашли, в разбитой машине… Не далеко от польской границы. Мне было четыре года. Рядом со мной находилась раненая женщина, которая вскоре умерла в больнице, - отвечаю то, что запомнилось из детства.

- То есть, ты не знаешь, кто были твои родители? – спросила она.

- Я даже не знаю, какой я национальности, - ухмыльнулся. Пошутил. Мне не хотелось говорить о том, что произошло… Но я не мог отказать Айлин. Когда я ей рассказывал о себе, она уже не плакала.

- Не знаешь…, - не понимала она.

- Имя – Ноа, явно иностранное, - ответил я равнодушно. – Но мне его оставили, потому что я постоянно его называл. К тому же когда меня нашли, я разговаривал на другом языке…

- И как же ты оказался около границы? – спросила она, и я равнодушно пожал плечами. Мне, правда, уже было все равно. - Кто была та женщина? – всё не угомонялась Айлин. – Может твоя мама?..

Никто не мог понять, откуда я взялся и что произошло. Ни у меня, ни у погибшей женщины не было никаких документов. Меня никто не искал, и моих родителей тоже не могли найти, потому что не было никаких зацепок о том, кто я. Единственное, что повязывало меня с прошлым, эта татуировка на внутренней стороне запястья. Эта татуировка была в виде некой печатки, с изображением змеи, большими буквами «НК» и с какими-то странными надписями-иероглифами по кругу.