Забудь меня, любимая! - Таня Володина

2007 год
Санкт-Петербург

— На колени, чепушила, — донеслось из тёмного проезда. — Рот открой!

Послышались звуки борьбы и сдавленный мат.

— Сука, поставьте его на колени! Держите руки! Голову ему поднимите!

— Пусти, урод, — промычал кто-то полузадушенным голосом.

Настя его узнала. Лёша Веснин — самый красивый мальчик из их группы. Ботаник, чьи вопросы глупых преподавателей ставили в тупик, а талантливых заставляли дрожать от радости. Ещё бы, хоть один умненький студент среди скопища дураков и лентяев! Задрот в коротких джинсиках и трёхметровом полосатом шарфе, обмотанном вокруг шеи так, чтобы скрыть лицо. Он словно стеснялся своей смазливости — тонких скул, прямого носа и полных губ, очерченных так изящно, словно над их формой потрудились лучшие хирурги Питера. Всё это великолепие дополнялось ясными зелёными глазами, бровями вразлёт и светлыми волосами. В целом он выглядел как дорогущая статуэтка из магазина Императорского фарфорового завода. Мальчик-игрушка.

Девочки постоянно к нему приставали: «Лёшенька, ты не поможешь мне с историей экономики? А с матанализом? А с английским?». Он свободно говорил на английском, а в экономике шарил так, словно вместо «Курочки Рябы» штудировал в детстве «Капитал» Маркса. Но девушкам он не торопился помогать. Может, чувствовал, что они неискренни в своем желании подтянуть историю, или его бесили бесцеремонные тупые подкаты. А, может, он был геем. Впрочем, на шутки о голубизне он тоже не отвечал. Просто с достоинством их игнорировал.

И вот — такой мальчик попал в неприятности.

— Сука, открой рот, кому сказал!

Настя свернула с освещенной дороги и осторожно заглянула за гараж. Лёша стоял в грязи на коленях. Один парень удерживал его руки за спиной, другой душил полосатым шарфом, а третий стоял с расстёгнутой ширинкой. Трое на одного! Трусливые отморозки!

— Или ты добровольно и с причмоком мне отсасываешь, или я выбью тебе все зубы, а потом трахну в рот. Я не шучу, голубец. Выбирай!

Вместо ответа Лёша плюнул в него. Сволочь, державшая шарф, возмущённо взвизгнула и потянула за концы. Лёша захрипел. Главарь коротко замахнулся и саданул своего пленника по лицу. Из носа у Лёши потекла кровь.

Вот чёрт! Лучше, конечно, уйти и забыть об этом происшествии, но уйти Настя не могла. Как она потом будет смотреть ему в глаза? Как она себе будет смотреть в глаза? Лёша ей нравился до головокружения. Он был умный, скромный и тихий. И невероятно красивый. Она думала о нём перед сном, и когда ехала в институт на метро, и когда скользила руками по намыленному телу в душе. Она представляла, что это он её гладит, — проводит ладонями по груди, зажимает между пальцами клитор. Неважно, что они и парой слов не перебросились за первый семестр, она всё равно о нём мечтала. «Сколько можно воду лить? Быстро выходи! И не забудь волосы из слива вытащить!» — кричала мать, распахивая дверь в ванную комнату. Настя выскакивала из душа как ошпаренная. От материнского голоса её либидо умирало мгновенно и бесследно. Восемнадцатилетние девушки должны жить отдельно, да только где взять денег на аренду?

— Стопэ! Не задуши его, мокруха нам не нужна.

Вожак сделал шаг вперёд и медленно, издевательски, провёл членом по губам Лёши. Тот отпрянул, как будто ему ткнули в лицо горящим факелом с капающей смолой, но два дебила сзади скрутили его и зафиксировали. Один хохотнул и зажал Лёше нос:

— Ничего, сейчас сам пасть откроет.

Настя огляделась. У стены гаража валялась ржавая лопата. Настя подняла её, в другую руку взяла телефон и дрожащими пальцами набрала номер милиции. Нажимать на кнопку вызова не стала. Шагнула в проезд, выставив перед собой лопату, словно копьё, и телефон, словно щит.