Я буду сверху - Мария Зайцева, Татьяна Анина

– Опять две пары социалки поставили… – Верка выпячивает картинно губы, закатывает глаза, но аккуратно, так, чтоб красиво получилось, чтоб длинные нарощенные реснички легли тенями к бровям. А то парни же кругом, нельзя облажаться.

Я смотрю на стенд с расписанием, делая вид, что страшно увлечена тем, что там написано, но в реальности тоже остро чувствую, как много вокруг парней… Верней, мне на основную массу парней плевать с высокой колокольни, но везде есть исключения…

Это исключение стоит совсем неподалеку, возвышаясь среди своих друзей и одногруппников, словно телебашня рядом с хрущевками. И сверлит мне затылок фирменным нахальным взглядом.

Хочется поежиться. Еще больше хочется развернуться и что-нибудь отмочить. Грубое такое, дерзкое.

Но нельзя. И без того этот наглец в сплетнях, словно собака в блохах. И все эти сплетни касаются его и баб. Многочисленных. Разнообразных. И если для него это без разницы, отряхнулся и дальше пошел, кобель, то для меня и моей репутации такие вещи чувствительны.

Потому все взгляды лучше игнорировать.

Целее буду.

Во всех смыслах.

– Я же от нудятины этой усну-у-у… – кокетливо тянет Верка, вздыхает, грудь в откровенном кроп топе волнуется. Вообще, у нас в универе имеется дресс-код, но только для избранных. Зубрил, терпил и неудачников. А для классных девочек – все, что угодно.

Я не отношусь ни к одной из упомянутых категорий, но одеваюсь спокойно и практично.

В конце концов, это выручает. Тоже во всех смыслах.

– Давай я рядом сяду, Верунь, – возле нас материализуется Васькин, одногруппник, скалится весело, обхватывая загребущими лапами одновременно Верку и меня за талию, – и тебе будет не до сна! Тебе тоже, Морозик, – он наклоняется, интимно ведет носом по моей шее, – м-м-м… Вкусная…

– Отвали, Васек, – я торопливо избавляюсь от нахальных лап, коротко веду глазами по молчаливой глыбе позади, и с досадой прикусываю губу, ощущая на себе мгновенно ставший жестким и грубым взгляд.

– Ты мне свидание обещала, Морозик, помнишь? – все не унимается одногруппник, явно не подозревая, насколько сейчас близок к травмпункту, – когда забьемся?

– В следующей жизни! – скалюсь я и быстренько удираю по коридору в сторону женского туалета, забив на Верку, удивленно хлопающую ресницами с такой частотой, словно реально собирается повторить слова из старой песенки и взлететь, и на Васькина, продолжающего что-то кричать мне вслед.

Правда, через пару мгновений он затыкается, да так резко, словно захлебывается, но я даже не поворачиваюсь, чтоб посмотреть, что же такое случилось с этим брехуном.

Добегаю до туалета и с выдохом облегчения несусь в открытую кабинку. Мне навстречу двигается девчонка с экономического, с удивлением прослеживает мои нервные движения, смеется:

– Тут главное – успеть, да…

– Отвали… – бормочу я с досадой и хлопаю дверцей кабинки.

Там выдыхаю и некоторое время считаю до ста и обратно, успокаивая нервы и сердечный ритм. И злясь на ситуацию, такую глупую, нелепую даже! Угораздило меня! Ну вот как так угораздило?

Минут через десять после начала пары, решаю, что уже вполне безопасно, и выползаю из своего укрытия.

В коридоре никого нет, и это отлично просто. Значит, не зря сидела на толчке и в памяти порядок счета обновляла.

Иду к лестнице, потому что пара по структурке у нас на втором, и можно бы на лифте, но я лифтов избегаю. Будем считать, что клаустрофобия, да.

Рядом с лестницей он меня и ловит.

Длинная лапа внезапно появляется из полумрака подлестничного пространства и тянет меня в темноту.

Да так быстро, что не успеваю даже пискнуть!

С легкой оторопью осознаю, что под лестницей имеется, оказывается, маленькая подсобка, очевидно для уборщицы, потому что тут тесно, пыльно, я сходу попадаю ногой в ведро, оно гремит, да так, что, кажется, будто сюда сейчас весь первый этаж сбежится.