Ясное небо было чистое и безоблачное. Яркий как взрыв фейерверка и легкий как облако воздушный змей летал вслед за порывами ветра, вторя движениям нежных, голубых лент на шляпке девочки. Милое, розовощекое создание одетое в небесного цвета кружева, будто утопающая в облаке, издавала пронзительный радостный визг каждый раз, как змей, делая изящный пируэт, разворачивался в воздухе. Рыжие кудряшки, словно маленькие пружинки, прыгали и радовались вместе с ребенком.
Это были первые по-настоящему теплые деньки, после долгой и холодной зимы. Но именно из-за снежной, прекрасной зимы и чудесных, будто сказочных видов, Джонатан Честер выбрал Массачусетс, чтобы переехать с семьей. Высокий, стройный, рыжий как дочь англичанин, решил сменить смог и слякоть Лондона на чистый воздух гор и лесов Америки. Он считал, что дела можно вести и из далека, тем более что в Британии остался преданный и надежный человек.
– Эшли, надо что-нибудь съесть, иди к нам. – окрикнула девочку Кэтрин Честер.
В противоположность мужу Кэтрин была зеленоглазой брюнеткой. Тонкие черты лица, белая кожа, изящные, естественные как легкий ветерок движения – завораживали грацией, не заученные, как в пансионе, но врожденные поколениями шотландской знати.
Кэтрин разлила чай по тонким фарфоровым чашкам. Эшли подбежала и упала на покрывало, весело смеясь и ничуть не стесняясь родителей, она знала, что ее не накажут за такое поведение, не будет строгих взглядов или, что хуже, снисходительных улыбок, напротив, отец накинется сверху и начнет щекотать, и мама будет смеяться так же искренне над ее выходками и шутками.
Это был самый счастливый день в жизни Эшли. Все еще улыбаясь и вспоминая, как она с отцом катались по траве и ловили убегающего змея, девочка схватила со стула любимую куклу и нырнула в постель, мягкое, теплое одеяло обняло ее, и лишь стоило голове коснуться подушки, как ребенок сразу провалился в сон, все еще улыбаясь пережитым приключениям. Через неделю ей должно было исполниться семь лет.
Что-то не то, неприятное, горькое, от этого становится страшно и хочется плакать. Эшли натянула одеяло на голову, но это не помогло, едкая горечь просочилась сквозь пух и ткань, и снова забралась в нос, обожгла, щипала за глаза, и вызывала слезы, как бы сильно девочка не сжимала веки. Эшли села, из под двери шел свет, он был странный, слишком яркий и тревожный, из коридора, сквозь щели пробирался дым, но благодаря открытому окну не мог захватить всей комнаты и свободно выплывал на улицу. Эшли натянула одеяло до подбородка, прижала к себе куклу, было очень страшно, она не понимала, что происходит.
– Папа, – позвала она, – папочка!
Дверь распахнулась, на фоне дыма и яростно пожирающего все на своем пути огня стоял Джонатан, лицо в копоти, один рукав его рубашки тлел, но мужчина, быстро стряхнув с него искры бросился к ребенку.
– Эшли, слава богу, ты жива, – отец прижимал ее к себе изо всех сил, гладил по голове, пытался успокоить, обхватив ее заплаканное личико ладонями он заглянул ей в глаза.
– Папочка, что происходит?
– Эшли, милая, все будет хорошо. Помнишь, как ты пряталась от миссис Фиг, чтобы не есть кашу? – Эшли закивала, – сейчас надо чтобы ты так же убежала из дома, и отошла как можно дальше. Справишься?
– А где мамочка?
– С ней все будет хорошо, мы выйдем так же, я ей помогу.
– Я боюсь, там темно.
– Будь сильной малышка, отойди к конюшням, мы встретимся там. Давай, золотко. Ты же моя бесстрашная девочка. – мужчина улыбнусь, и девочка улыбнулась в ответ.
По крепче ухватив куклу она полезла в окно, Джонатан не отходил, помогал и подбадривал, стоило маленьким ножкам коснуться земли мужчина тут же исчез в окне, появился через минуту, выкинув завернутые в простыню вещи и снова скрылся в доме. Эшли подхватила сверток и бросилась в сторону конюшен, было холодно, страшно, а главное тревога не отпускала, сжимая все сильнее маленькое сердечко.
