Пролог. Там, где всё решили продолжить.
– О чём вы только думали?!
Девушка, одетая в разноцветное платье, даже вскочила от избытка эмоций. Тяжёлый благовонный воздух задрожал от силы её голоса, в зале запахло дождём. В темноте угольно-чёрное лицо девушки было едва различимо, только глаза её яростно сверкали, да ровным светом сияло цветастое одеяние.
Напротив неё на полу сидел мужчина с кроваво-красными волосами, одетый в длинную белую льняную набедренную повязку, разложенную на полу красивыми складками. При этом выкрике он досадливо поморщился.
– Объяснитесь. Не люблю, когда на меня кричат незаконченными фразами! – рявкнул он.
– Вы отправили на практику первоклассницу! Прошу меня простить, но Вы совершенно лишились рассудка! – строгим голосом скороговоркой выпалила длинношеяя японка.
Её речь звучала сердитым стаккато: «тра-та-та-та»! Собравшиеся поддержали её одобрительным гулом.
– Вы забываетесь! – рявкнул директор.
– Кто забывается?! Группу по возвращении пришлось отправлять в медкабинет полным составом! – снова не выдержала чернокожая девушка.
– Никто не пострадал! – отрезал директор.
– Как это не пострадал?! Все до единого были ранены! Один из мальчиков чуть не умер! – взорвалась красивая черноглазая девушка в богатых серебряных украшениях.
– Этому мальчику шестнадцать лет! Он не ребёнок! – поморщился директор.
– А кто же он по-вашему?! – резко спросила японка.
– Давно ли было, что дети в этом возрасте вполне законно призывались на войну? – расхохотался сидевший наособицу черноволосый красавец в кожаных одеждах.
– Вы ещё на войну их отправьте, чтоб меня! – зло фыркнул кряжистый бородач в простой белой рубахе.
– Это – практика. Она создана для того, чтобы практиковаться! Там может случиться всё, что угодно! – повысил голос директор.
Нестройный гул голосов, наполненных возмущением, разнёсся по залу, не рождая эха.
– Нападение ракшасов – это ваших рук дело? – вдруг сухим голосом спросил смуглый длинноносый толстяк.
При этих словах собрание мгновенно накрыла тишина. Все всматривались в лицо красноволосого директора в ожидании его ответа. Запахло озоном и дымом, между сидящими начали проскакивать мелкие электрические разряды. Никто не обращал на них внимания.
– Никоим образом не имею к этому отношения, – ровно ответил директор.
Лицо его было невозмутимым. Собравшиеся безмолвствовали, но напряжение висело в воздухе. Где-то на грани слышимости трещали молнии. Зал был заполнен шумом дыхания рассерженных мужчин и женщин.
– Почему же тогда Вы не позволили сказать Богданову надеть обратно кулон? – тихо спросила смуглая женщина с ярко подведёнными глазами.
– Ты – моя подчинённая! – возмутился директор.
– Только не здесь, – парировала женщина.
На этот раз директор на долю секунды запнулся. Едва заметно, но достаточно, чтобы поселить в умах присутствующих смутное беспокойство.
– Это будет вмешательством в практику, – наконец ответил он.
– Вы грешите против Истины! – возразила женщина. – Вы не хуже меня знаете, что это – забота о личной безопасности сотрудника, а не вмешательство в практику!
По тёмному залу пронёсся одобрительный гул. Директор окинул собравшихся, и лицо его исказилось от злости.
– Таково моё решение! И у него есть причина!
– Мне иногда непонятно, на чьей Вы стороне! – рыкнул бородач.
– Очень опасное высказывание… – угрожающе прошипел директор.
– Зато честное! – не унимался бородач.
– Честность не повышает благосостояние! В отличие от молчания, – процедил директор.
– Похоже, что мне нужны деньги? – иронично спросил бородач.
– Похоже, что Вам нужен принудительный отпуск и выговор! – взъярился директор.
Бородач всхрапнул, но возражений не последовало.
– Чего Вы добиваетесь, господин директор? – тихо прошелестела японка.
