Sebastian Barry
Old God’s Time
Copyright © 2023 by Sebastian Barry
© Марина Извекова, перевод, 2024
© Андрей Бондаренко, макет, дизайн обложки, 2024
© «Фантом Пресс», издание, 2024
Еще в шестидесятых старый мистер Томелти прилепил к своему викторианскому замку несуразную пристройку. Была она небольшая, но с любовью обставленная – в самый раз для пожилого родственника. Деревянная отделка превосходная – одна стена обшита “декоративными панелями”, что отражали солнечные лучи, создавая мягкие, бархатистые переходы света и тени.
Здесь, в каморке с гулкой маленькой спальней и тесной прихожей и “пришвартовался”, по собственному выражению, Том Кеттл, с парой сотен книг, которые так и не удосужился достать из коробок, и двумя винтовками, еще с армейских времен. Книги помнили о прежних его увлечениях, давно им забытых. История Палестины, Малайи, старинные ирландские сказания, низвергнутые боги – в какие только дебри не заводило его в былые времена любопытство. Изначально сюда его привлек шорох морских волн под большим окном, но если на то пошло, ему нравилось здесь все – и псевдоготическая архитектура, даже непонятные зубцы на крыше, и солнечный дворик, защищенный с четырех сторон от ветра живой изгородью, и полуразрушенные гранитные волноломы вдоль берега, и суровый остров чуть поодаль, и даже искрошенные сточные трубы, выходившие прямо в море. Глядя в тихие лужицы, оставленные отливом, он переносился на шестьдесят лет назад и вспоминал себя впечатлительным ребенком, а отдаленные крики детей нынешних, играющих в своих невидимых садах, врывались в его воспоминания мучительным отголоском. Да уж, помучить себя он был мастер. Потоки дождя и света, отважные рыбаки, что наперекор стихии ходили на веслах к маленькой каменной пристани, своей опрятностью напоминавшей Нью-Росс, где он служил на заре своей полицейской карьеры, – все трогало ему душу. Даже сейчас, когда зима, казалось, упивалась своей суровостью.
Ему нравилось сидеть в выгоревшем на солнце плетеном кресле посреди гостиной, вытянув ноги в сторону приятного шума моря, с тонкой сигарой в зубах. Наблюдать за бакланами на россыпи черных камней слева от острова. Живший во флигеле сосед поставил у себя на балконе ружейную стойку и иногда вечерами стрелял по бакланам и чайкам, мирно сидевшим на скалах и далеким от людских страстей. Подбитые птицы валились, словно игрушечные утки в тире. Тихо, безмятежно – если можно безмятежно падать замертво. На острове он не был ни разу, но видел летом, как туда добираются на лодках. Гребцы налегают на весла, волны пенятся у бортов. Он там не был, да его и не тянуло, довольно с него и просто смотреть. Смотреть, и все. На то и пенсия, чтобы жить в покое, довольстве и безделье.
В тот февральский день из уютного гнезда его выманил стук в дверь. Он здесь прожил уже девять месяцев, и за все время его ни разу никто не побеспокоил, не считая почтальона, да однажды сам мистер Томелти зашел в огородных лохмотьях и попросил стакан сахара, но у Тома не нашлось. Том страдал диабетом в легкой форме и сахара в доме не держал. А все остальное время он был один в своем королевстве, наедине со своими мыслями. Впрочем, не совсем так – дочь навещала его с десяток раз. Но про Винни уж точно не скажешь, чтобы она его беспокоила, и принимать ее у себя – его отцовский долг. Сын еще ни разу у него не гостил, но дело не в нежелании, а в том, что жил он в Нью-Мексико, у границы с Аризоной, замещал врача в индейском поселке.
Замок свой мистер Томелти поделил на части: конурка Тома, “квартира с гостиной” и, не больше не меньше, “квартира с башней”, где с недавних пор поселилась молодая мать с ребенком – приехали они нежданно-негаданно, темным зимним вечером незадолго до Рождества, в один из редких снегопадов. С обязанностями хозяина мистер Томелти справлялся на ура. Он был по всем меркам богат – помимо замка под названием Куинстаун ему принадлежал внушительный отель на набережной в Дун-Лэаре с гордым именем “Герб Томелти”. Но Том чаще видел его в образе старичка-садовника, когда он семенил под окном со своей скрипучей тачкой, точно гном из сказки. Все лето и осень старый мистер Томелти полол сорняки и отвозил на компостную кучу, росшую день ото дня, и лишь зима положила конец его трудам.
