Холод. Он пробирался сквозь кости, глубже мяса, прямо в душу. Кайл Варрен стоял не стоял – его тело было сковано невидимым льдом, пригвождено к месту в центре бескрайней, неестественно плоской равнины. Под ногами – не земля, не камень, а нечто темное, вязкое, впитывающее свет, словно сама тень обрела плотность. Воздух (если это был воздух) густой, как сироп, и отдавал запахом озона, гниющего металла и… чего-то сладковато-отвратительного, как разлагающийся мед. Запах Лагеря.
Над ним висело не небо, а черный, пульсирующий свод, усеянный не звездами, а мерцающими точками света, похожими на разбитые осколки невероятно далеких солнц. Они не светили – они смотрели. Кайл чувствовал их взгляды на своей коже, тысячами холодных игл, проникающих сквозь скафандр, которого на нем не было. Он был обнажен перед этой бесконечной, равнодушной пустотой.
Потом пришел звук. Сначала – тихий шелест, будто гигантские крылья трепещут в вакууме. Затем – гул, нарастающий из глубин самой планеты, вибрация, от которой дрожали зубы и сжималось сердце. И наконец – Крик. Нечеловеческий. Не животный. Звук, рвущий ткань реальности, пронзающий разум как раскаленный гвоздь. Он шел со всех сторон и изнутри одновременно, заполняя череп до отказа белым шумом боли и чистого, неразбавленного ужаса.
Из липкой тьмы под ногами стали подниматься тени. Нечеткие, колеблющиеся, как дым, но несущие в себе очертания чего-то. То ли человеческие фигуры, скрюченные в последней агонии, то ли неведомые твари, только притворяющиеся знакомыми. Они тянули к нему руки-щупальца, рот открывался в беззвучном вопле, сливающемся с общим Криком. Кайл узнавал их. Маркус с провалившейся грудью. Элис с пустыми глазницами, из которых сочилась не кровь, а черная, мерцающая слизь. Йенс, его лицо сползло вниз, как расплавленный воск, обнажая череп, покрытый странными, светящимися письменами. Друзья. Друзья из Проклятого Лагеря.
Он пытался закричать, но горло было сжато ледяным обручем. Он пытался бежать, но ноги были врощены в тень. Тени приближались, их холодное прикосновение обжигало кожу. Шепот сливался в навязчивый хор: "Ты выжил. Ты один. Они взяли нас. Они придут. Они всегда приходят…"
В центре поляны, там, где тени были гуще всего, возник свет. Холодный, мертвенный, лиловый. Он исходил от объекта, напоминающего одновременно кристалл и кость, черного как космос, но испещренного изнутри прожилками того самого зловещего лилового сияния. Артефакт. Тот самый, что нашли в Шахте №7 под Лагерем. Его сердцебиение учащалось, синхронизируясь с пульсацией света в артефакте. Он знал, что должен коснуться его. Знание это было не его собственным, оно вползло в разум извне, как паразит. Рука, против его воли, медленно потянулась вперед, к холодному излучению.
За спиной что-то шевельнулось. Не тень. Нечто большее. Ощущение чудовищной массы, древней как сами звезды, и бесконечно чуждой. Оно дышало холодом пустоты, и его внимание, тяжелое как нейтронная звезда, сфокусировалось на Кайле. На его протянутой руке. На артефакте.
Пальцы дрогнули, почти коснувшись неровной поверхности камня…
"КАПИТАН! КАПИТАН ВАРРЕН!"
Голос ворвался в кошмар, как пуля в ледяную гладь. Резкий, металлический, пропитанный статикой корабельной связи.
Кайл Варрен рванулся вверх, как на пружине, ударившись спиной о холодный полимер подвесной койки. Сердце бешено колотилось, выпрыгивая из груди. Легкие горели, жадно хватая воздух, пахнущий озоном, смазкой и… человечеством. Реальным, осязаемым запахом металлического замкнутого пространства. Не Лагеря. Пот стекал по вискам, пропитывая простыню под ним. Руки дрожали. Он сжал кулаки, пытаясь унять тремор, впиваясь ногтями в ладони – боль была якорем, цепляющим его за реальность.
