В издание включены рассказы из сборников автора:
«Дети войны», «Искры памяти», «Клюковка».
Многострадальному народу и защитнику
земли Русской, его преемникам и потомкам
посвящается
Плен.
Когда последний станок стал на платформу, Анна взглянула на часы. Она отвечала за отправку в тыл оборудования завода «Красный треугольник», филиал которого был расположен в пригородной зоне Ленинграда.
– Не опаздывайте! – обратилась она к рабочим. – Поезд отойдет с Северного вокзала ровно в пять.
Анна почти бежала по тропинке, петляющей вдоль полотна железной дороги. До Лиговки, где находились дом свекрови и двое ее детей, минут сорок быстрой ходки. Машину обещали подать в три часа дня.
«Все ли готово в дорогу? Накормлены ли дети?» – терзали ее тревожные мысли. Особенно Анну беспокоила свекровь, наотрез отказавшаяся покидать город, к которому вплотную подошли немцы.
– Не могу я бросить дом, корову, огород. Да и что сделают мне, пожилому человеку, немцы? – твердила она. – Нет, я никуда не поеду. Мое место здесь.
И как Анна не объясняла свекрови всю безрассудность ее решения, та была непреклонна.
Дома беспорядок. Везде разложены вещи; на выходе два чемодана с теплым детским бельем, сумки с продуктами. На столе горка блинов, которая быстро таяла с тарелок трех черноглазых мальчишек.
– А где Лена?
– Она с бабушкой. Доят корову.
Анна кинулась во двор и буквально вытащила из сарая белокурую девочку с пухлыми и румяными щечками.
– Лена, быстро в дом! В дорогу надо поесть. Скоро подъедет машина.
– Не буду есть. Молока хочу, – лепетала девочка. – Видишь, какая у меня клужка? – Дочь не выговаривала «р».
Лене— третий год. Вскормленная молоком и сливками от Марты и любовью бабушки к единственной в большой семье внучке, она отличалась от старших братьев завидной подвижностью, самостоятельностью и веселым характером.
Мать потянула девочку в дом, но на крыльце та заартачилась:
– Пу-сти-и-и, буду ждать бабушку здесь.
Анна метнулась в дом, оставив дверь открытой. Она перебирала детские вещи, оценивая их необходимость в долгом пути, отрывисто переговариваясь с худой темно-русой женщиной— сестрой мужа…
Мальчики-погодки, сидевшие за большим столом, перестали жевать и сосредоточенно наблюдали за взрослыми.
– Ты бы сама поела в дорогу, пока мать подоит корову, – напомнила золовка – тоже Анна, которую, в отличие от первой, в семье звали Нюрой.
—Правда, все блины дети съели, но в кастрюльке осталось тесто. Анна подошла к плите и залила на сковородку порцию теста. Поворачивая очередной румяный блин, она услышала во дворе шум подъехавшей машины.
– Кажется, мы не успеем напоить детей молоком. Нюра, беги за матерью!
Но бежать не пришлось. В проеме открытой двери стоял немецкий офицер, быстро и цепко оглядывающий комнату и всех, кто в ней находился. При виде румяных блинов его ноздри затрепетали. Он заулыбался:
– О-о-о! Русский блин. Это зерр вкусно!
Немец подошел к плите, взял с тарелки большой блин и запихнул его в рот. Прожевывая, он продолжал осматриваться. Улыбчивый взгляд неожиданно задержался на руке молодой женщины, а точнее – на широком золотом браслете, поддерживающем маленькие часики – правительственную награду Анны.
Немец заинтересованно посмотрел на украшение, а потом знаками показал, что часы надо снять.
Анна вспыхнула от негодования, медленно расстегнула браслет и, пока немец пребывал в приятном ожидании, с силой ударила лопаточкой по циферблату. Часы подпрыгнули и упали на пол.
Немец отреагировал мгновенно. Тяжелый кулак опустился на лицо Анны, да с такой силой, что та отлетела к стенке. Воитель нагнулся, подобрал часы и, не глядя, сунул их в карман френча. Лицо немца было гневно-мстительным, а рука медленно тянулась
