Сквозь мутное оконное стекло струилась непривычно яркая синева лондонского неба. Будто царевна Несмеяна очнулась от печали, решив побаловать придворных милой улыбкой. Прозрачные облака мягко цеплялись за крыши, а мерцающие лучи веселили угрюмые стены. Между этими стенами делового квартала Кэнэри-Уорф метался отдалённый шум великого города.
Из всех измерений, будь то высота или ширина, Руслана сейчас занимала лишь одна мера: долгота. Долгота дней и ночей, проведённых в сумеречной зоне. Там сквозь залепленное серостью небытие лишь иногда пробивались цветы растворяющихся снов.
Опять и опять перед Русланом мелькала картина дня, оборвавшегося на середине. Он входит в офис, его встречают сотрудники, слышится приглушённый звук их голосов, потом хруст оконного стекла, резкая короткая боль и… темнота, холодная глубокая темнота длиной почти в год, триста пятьдесят шесть суток!
Отсчёт времени начался в клинике, когда Руслан очнулся, пытаясь пошевелиться. Ему радостно улыбалась женщина, красивая, ласковая, но чужая, и агукал весёлый малыш. Суставы, зажатые окаменевшими мышцами, долго не поддавались. Наконец дверь в новую жизнь со скрипом открылась. Проснулись и заржавевшие пружины рефлексов.
По мнению специалистов, место происшествия, где случилась потеря памяти, может быть ключом к цепочке воспоминаний. Сначала, после выхода из комы, Руслана привозили сюда раз в месяц, а через год – каждое воскресенье. Он знал тут любую деталь. Теперь здесь размещался офис авиакомпании грузовых перевозок. В рабочие дни кабинеты гудели снующими клерками. На стенах пестрели фото корпоративных тусовок и дней рождения, снимки беззубых улыбающихся младенцев и парочек в свадебных нарядах.
Шаги Руслана, уже третий час бродившего по пустым комнатам, глухо отражались в высоких стенах. Болезнь изменила бывшего командира: исчезла кавказская пылкость, поубавилась стремительность, но внутренняя сила и твёрдость всё так же жили в каждом его движении.
Мысли возвращались к историям, рассказанным братом и женщиной, назвавшей себя матерью его сына. Рассматривая фотографии, показанные братом, Руслан узнал покойных родителей, родственников и однокурсников по московскому вузу. Снимков было мало. Война, говорили ему, война всё унесла…
Дырявые гнёзда памяти постепенно заполнялись, и он заново окунался в прошлое. Оно казалось запутанным. Война, приезд в Лондон, компания по торговле медицинским оборудованием. Деловая встреча… Эксперты установили: снайпер выстрелил в Руслана из здания напротив. Возможно, конкуренты решили от него избавиться. Конкуренты ли?
Теперь официально бывший полевой командир, скрывавшийся под именем Виталий Козырев, считался погибшим. Его настоящее имя знали немногие, лишь те, кто тоже держался в тени.
Руслан снова прошёлся между офисными столами с компьютерами, равнодушно взял свежий номер People, небрежно брошенный среди газет и тусклого глянца журналов. Быстро пролистав мятые страницы, Руслан вдруг замер, прильнув взглядом к фото двух женщин. Одна из них, рыжеволосая, уверенно позирующая перед корреспондентами, словно специально заслоняла вторую, белокурую, отводящую от камеры глаза. В короткой статье рядом с фотографией говорилось о новой книге «Ветер войны», написанной погибшей на чеченской войне Мариной Фроловой.
Руслан долго рассматривал страницу журнала – презентация книги в конференц-зале парижского отеля… Гости, писатели, пресса. Присев за один из офисных столов, бывший командир не отрывал взгляда от строчек. Лёгкая рубашка вдруг показалась ему тесной, а пальцы нервно просеменили по гладкой ткани брюк и напряжённо сжали колено.
