Великие Спящие. Том 1. Тьма против Тьмы - Виталий Зыков

© Виталий Зыков

Посвящаю эту книгу моей жене Ане, дочке Злате и сыну Демиду. Вы те, кто меня мотивирует.

…Вопрос веры тысячелетиями беспокоит теологов, магов-практиков и Мастеров боевых искусств. Невежда скажет, что здесь нет ничего непонятного. Мол, вера есть совокупность наших убеждений и чаяний, то, что составляет основу нашего мировоззрения и мироощущения. И не важно, во что мы верим – в богов или в их отсутствие, – мы все верующие. Тот, кто утверждает обратное, просто недостаточно хорош как мыслитель… Но на то он и невежда, чтобы не углубляться в суть, да? Потому как есть вера и Вера. И пока мы вкладываем в это слово один лишь образ, мираж, фантазию, то образом оно и останется. Даже если готовы за него умереть. Мало ли пустых и не очень идей, за которые отдают жизнь люди и нелюди?.. Но если образ подкреплен энергией, силой сердец, настоящей магией душ, когда в него вкладывается сама наша суть, то фикция превращается в нечто иное, могучее, несокрушимое. И вера становится Верой! Верой, которая способна подвинуть гору, покорить дракона или осушить море…

Размышления о корнях могущества великого Нунь Туа, Мастера школы Великого Предела, на званом обеде у императора империи Хань

Что такое дурное пророчество, кроме как вера разумных в неизбежный конец?

Девиз одного из старых залимарских родов

Некогда великий Фф’али’ер – обитель высокородных, отчий дом воителей и чародеев, гроза кочевников и жемчужина севера Сууда – а ныне даром никому не нужное селение Фалир, ставшее приютом для потомков тех самых странников пустыни, против которых некогда и был построен, хирел день ото дня. Его все реже и реже посещали торговые караваны, потихоньку уходили обладатели Дара, а среди членов Совета нет-нет и начинались разговоры о переселении состоятельных жителей в более благополучные места. Да что там говорить, если даже бандитские ватаги – настоящий бич богов для небольших оазисов и мелких городков – не вспоминали о Фалире. Последним, кто нанес визит, стал отряд капитана К’ирсана Кайфата, да и то наемников интересовал живущий здесь пророк, а никак не сам город.

Упадок никак не коснулся лишь старого Хурбина: для того, кто не стремится к богатству и предпочитает тихо коротать свой век за созерцанием неудержимого бега времени, не страшны никакие кризисы. Нищему нечего терять, кроме жизни, а если он не дорожит и ею…

Обитателей Фалира такие взгляды Видящего полностью устраивали. Хочет жутковатый сосед покоя, ну и слава всем Стихиям! Главное, чтобы в чужую судьбу не лез, а там пусть живет, как знает. И лишь внук или правнук Кормчего – он и сам толком не знал, кем приходится Хурбину, – жаждал иного. В свои шестнадцать Талун грезил приключениями, хотел новых ощущений и мечтал о великой судьбе. Какой тут, к мархузу, покой?! Надо спешить, двигаться, бежать со всех ног вперед, к светлому будущему!

Он бы ушел, но… дед. Деда мальчик любил и не мог оставить одного. Выбор между несомненно светлым будущим и мрачным настоящим пришлось сделать в пользу последнего.

– Дед, может, выйдешь во двор, а?! Вторую седмицу в подвале сидишь безвылазно! – закричал Талун, спускаясь по лестнице в комнату под домом.

В руках он держал корзину с фруктами и кувшин с водой – последние дни старый пророк чудил и соглашался только на простую пищу. Отодвинул занавеску, прошел в небольшую комнатенку с голыми стенами, кроватью в углу и низким круглым столом в центре. Серо, убого, уныло, но иной обстановки Хурбин не признавал. Сам пророк обнаружился слева от входа, подле алтаря Орриса. Он сидел с закрытыми глазами на холодном полу, подстелив лишь гнилую циновку, и мерно раскачивался из стороны в сторону, что-то напевая себе под нос. В узловатых пальцах Хурбина помимо традиционных бус тускло поблескивал фарлонг, врученный великому Кормчему за беспокойство капитаном К’ирсаном Кайфатом и с которым тот с тех пор никогда не расставался.