Ведьма для князь-сокола - Анна Светлова

– Вот не зря мы Аленка сюда приплыли. Чует мое сердце, улов хороший будет, – сказал дедушка, довольно потирая ладони и привязывая лодку к большой коряге. – Но здесь нужно держать ухо востро! Озеро это вроде и тихое, но дурная слава о нем ходит. Люди сказывают – в этих местах часто водную нечисть видят.

Я поглядела на песчаный берег, чтобы убедиться, что вокруг никого нет.

– Боязно мне что-то деда, – прошептала, невольно поежившись и пристально глядя на темные тени деревьев.

Меж тем на смену безоблачному, жаркому дню пришла прохладная летняя ночь. В воздухе витали густые ароматы вечернего леса. Тишину нарушал только легкий плеск волн и мерный скрип деревьев.

Колышущаяся вода поблескивала в свете луны серебристыми искорками.

Мне минуло уже четырнадцать весен, но это было мое больное место. Ровесницы все как на подбор высокие да стройные, одна я в рост не пошла.

После смерти родителей и бабушки мы с дедом остались вдвоем, и теперь он часто брал меня с собой, то в лес за грибами, то на реку за рыбой. В этот раз я сама напросилась с ним на дальнее озеро.

– Говорят, как выйдет на небо рогатый месяц, заухает, забулькает в камышах и выплывает со дна водяной, тиной обмотанный. Ты, главное, как увидишь его, прячься, а не то под воду затянет, – продолжал пугать меня дед. – Я за хворостом схожу, а ты сиди смирно, без единого звука.

– Угу! – еле слышно отозвалась я. – Ты только поскорее возвращайся, а то жутко мне тут одной.

– Я быстро обернусь, Аленка. Глазом моргнуть не успеешь, – пообещал дедушка и вскоре скрылся в зарослях ивняка.

Как только его шаги стихли, звенящая тишина навалилась на меня. На берегу ветра не было слышно, но я прислушивалась к каждому звуку, к каждому всплеску воды и к каждому шороху в кустах.

Никого вокруг, только сверчки стрекотали, комары жужжали да филин ухал в непроглядном боре. Но страх растревожил меня до озноба.

Еще покойная бабушка рассказывала, что в такие ночи, как эта, русалки выбираются на берег, садятся на ветви и песни поют, а если увидят кого поблизости, то могут утянуть за собой на дно.

Черная поверхность воды внезапно пошла рябью от ветра, как будто он стремился проникнуть в самую глубину. То там, то здесь начали вздуваться огромные пузыри, темная масса с громким плеском вынырнула со дна и, словно живая, задвигалась, задергалась и застонала.

Сглотнув от страха, внезапно пронзившего весь позвоночник, я бросилась в кусты. Продираясь сквозь них, почувствовала, как к коже прикоснулись чьи-то холодные, крючковатые пальцы.

«Неужто шишига шалит?» – мелькнула мысль.

От волнения глаза ничего не видели. Едва вырвалась из зарослей, пустилась бежать вниз по склону, только бы подальше, только бы успеть спастись – страх, что нечисть нагонит и увлечет на дно, бил в спину сильнее кнута, подстегивал не останавливаться ни на миг.

Я не понимала, слышала ли голоса, крики и девичий смех или это мне все мерещилось, но не обернулась ни разу. Сколько так бежала без оглядки – трудно сказать. Ноги гудели, грудь распирало от быстрого дыхания, которое стало рваным и колючим.

Упала без сил, понимая, что бежать уже нет никакой мочи. Даже пошевелиться не могла, чувствовала, что если сделаю хоть шаг, то умру. Я жадно хватала ртом воздух, который уже не помещался в груди. Пытаясь остановить кружение и тошноту, на миг прикрыла глаза, а когда распахнула их, поняла, что вокруг темный лес и только столб лунного света жадно тянется ко мне с верхушек деревьев.

Вой волков поблизости эхом отозвался в ночи.

– Мамочки, – одними губами прошептала я. – Что еще за нежить таится в этом лесу?

Вроде и похоже на волчье завывание, но намного грубее. И от этого звука тело оцепенело. Все во мне кричало – беги! Но куда? Вокруг лишь непроглядные тени и темные силуэты деревьев.