В гости к бабушке. - Рассказова Тата

Прообраз Елены, только глаза сине-зелёные

Прообраз отца Елены и купчихи.

Подворотня купеческого дома

Провинциальный город N-ск Тверской губернии

Сон кошмарный какой-то… Тягучий, страшный, когда не можешь двигаться и не хватает воздуха… Во всём теле дурманящая слабость, невозможно пошевелить даже пальцами, болит затылок так, что вот-вот сознание покинет меня… Кто-то куда-то меня несёт. Большие широкие крепкие руки держат меня под колени и чуть ниже плеч. Хочется оттолкнуть его, вырваться, убежать, но сил совсем нет. Чуть отклонившись назад, мужчина перехватывает меня удобнее так, что я правой стороной лица утыкаюсь ему в одежду. Запах какой-то непривычный, неприятный, сразу подступает тошнота. Я чувствую как мужчина неспешно, аккуратно спускается куда-то. Тошнота и боль всё сильнее… скрипнула дверь, я задеваю головой за притолоку и проваливаюсь в забытьё.

- Што ж прям так и закапывать? Без гроба? Не по божески как-то… - слышится сиплый приглушенный мужской голос сбоку и немного снизу от меня. Кошмар продолжается? Закапывать… это меня что-ли? Опять накатывают одуряющие слабость и тошнота.

- Ты столько денег когда ещё в руках держал, сколько нам за неё дали? Завтра подадимся в родные края — извоз купим... Сказано ж было — завернуть в плащ и схоронить. Бога-то хоть не поминай сейчас... Што тебе до господских дел-то… - второй голос был басовитый, утробный… до жути.

Собрав все силы попыталась повернуть голову. Удалось не сразу, но при повороте с лица упала какая-то ткань. Несколько секунд я пыталась или пошевелиться или открыть глаза. Проморгавшись, с ужасом уставилась в … ночное звёздное небо. Сместив взгляд увидела… четкий силуэт креста...

Нет, что-то не так… Я, слава Богу, никогда не видела кошмаров… Как бы себя не чувствовала. А уж тем более кладбище? Господи сохрани… И тут же я осознаю, что отсюда надо убегать… уходить… уползать… при чём немедленно. Ибо я лежу, в прямом смысле слова, на краю могилы… Потому что там — сбоку и ниже, слышаться глухие удары, «хеканье» и шлепки падающей земли. Наверное действительно страх придает силы и я, превозмогая спазмы желудка и сковывающую апатию, переворачиваюсь от края могилы. Длинные распущенные волосы подают мне на лицо, но я упорно пытаюсь подняться на четвереньки. Кое как мне удалось сесть, упираясь ладонями на влажную траву. Откинула волосы и потрогала затылок — от острой боли едва не завалилась на бок.

Сглотнув вязкую слюну и восстановив дыхание уже собралась ползти прочь, как услышала возглас. Я обомлела… над краем могилы показались мужские головы и… со сдавленными хрипами, с перекошенными рожами откинулись назад. Стало тихо-тихо…

Луна светила ярко и я опершись вытянутыми руками о траву, со страхом заглянула внутрь. На дне сломанными куклами лежали двое мужчин. В измученном болью мозгу лишь мелькнула мысль: «Они теперь не помешают…». И запретив себе думать до чего будут дотрагиваться мои руки, обо что я буду опираться пытаясь сохранить равновесие, тронулась в путь. Стараясь смотреть только под ноги и немного впереди себя, цепляясь за всё что попадалось под руки, шла, шла и шла…

Мучительно хотелось пить, голова от непрекращающейся боли была пуста и при малейшей попытке о чём-то подумать гудела как колокол. Впереди среди крестов и и деревьев мелькнул слабый огонёк и я скривила губы в подобии улыбки — теперь у меня есть цель до которой нужно дойти. По моим ощущениям я шла всю ночь, руки саднило и ноги в чулках были влажными и грязными, а луна лишь немного сдвинулась на небосклоне. Время от времени в голове раздавался слабенький шёпот: Жуковская… Елена Жуковская… все умерли… за него не хочу… не надо… зачем жить, это так тяжко… отпустите меня… Что бы не сойти с ума Татьяна (мало ли какая душа тут мается) мысленно пожелала этой Елене успокоиться и упокоиться по её желанию. На всё воля Господа, как говорится...