Дуняша
(вместо предисловия)
Канун Благовещения 1889 год. Санкт-Петербург
Васильевский остров.
Дуняша прижимала к груди с каждой минутой тяжелеющий сверток.
– Крошечка ты моя, погоди, потерпи маленько, сейчас уж скоро, – она с опаской смотрела на большие дома, широкие улицы… А вот и река… каменный, с узорчатой оградой, мост… Проехали по мосту, а где же остров-то? Кучер оглянулся:
– Ну, вот тебе остров Васильевский, а дальше-то куды?
– Так к барину, графу Василевскому, аль к Эрнесту Васильевичу, – Девушка растерянно смотрела по сторонам. Казалось, со всех сторон на нее надвигались страшными глазницами громады зданий.
– Сказывай, какая улица, тут все дома барские… – Ванька недавно работал на извозе, но чувствовал себя завсегдатаем.
– Так сказывал – на острове… а тут целый город…
Ванька смотрел на деревенскую, замотанную в шаль молодуху: «Едут, ничего не знают, а денежки-то небось припрятала»
– Все, девка, слазь – некогда мне с тобой лясы точить. Давай плати. – Он остановился на углу 8-й линии и Малого проспекта.
– Я же уже платила, – Дуняша достала припрятанный узелочек со своими девичьими сбережениями: добрый барин то на бусики, то на платочек даст, а она копила – хотела сапожки лаковые… вот как теперь пригодились! Отсчитала три копеечки, остальное спрятала на груди.
– То при посадке, а теперя на месте, – отвел жуликоватые глаза извозчик. Подсобил молодухе, обхватившей двумя руками младенца, слезть с повозки, подал ей узелок.
– Вон там будка городового, видишь: дядька в форме ходит – он те подскажет… а у тебя докУменты есть?
– Какие? ты что? … мы погорели…
– Без документов он тебя в участок заберет! А ребенок-то чей?
– Говорю же тебе: погорельцы мы….
– Ой, девка, плохи твои дела: как пить дать заберут. – Ванька с чувством выполненного долга подтянул потуже кушак, забрался на облучок.– Прощавай! Но-о-о! Пошла, родимая…
Колеса уходящей повозки застучали по брусчатке. Дуняшка осталась стоять посреди улицы. Мелькали редкие прохожие, никто не здоровался…
– Вечерние новости! Вечерние новости! – пробежал мальчишка.
Дуня увидела, как дядька, которого извозчик назвал городовым, повернулся в ее сторону. Еще и правда заберет… отвернулась и двинулась прочь… подальше…
Неподалеку виднелись купола церкви. Скорее туда! Но устала, ноги не держат… Решила зайти во двор – передохнуть, однако дорогу ей преградил детина в кожаном фартуке:
– Ты к кому?
– Я барина ищу, Эрнеста Васильевича…
– Тут нет такого. Адрес знаешь?
– Не знаю… – девушка посмотрела в лицо детины, из-под лакового козырька на нее смотрели добрые глаза.
– ТемнАет уже, где ночевать-то будешь? – гулко прозвучало в ушах.
– Не знаю… мне бы дите покормить … в тепло, – у Дуняши все поплыло перед глазами.
– Ой, девка, пойдем… – крепкая рука дворника поймала ее под локоть, – в каптерке переночуешь… У тебя деньги-то есть? Да ладно уж – нешто не люди мы? Иди за мной… – мужик направился вглубь двора; девушка, пошатываясь от усталости, двинулась следом.
– Давай, проходи, у меня тут кипяточек есть. Ребятенка-то успокой, титьку дай…
– Не кормлю я, мне всего шестнадцатый годок…
– Не боись, я тебя не трону. У меня дочка – такая же дурочка, как ты… Меня Прохором кличут, а ты чья будешь?
– Я, Дуняша, у графа Василевского в имении жила…
– У графа, говоришь?
– Ага. Сперва в комнатах помогала, потом вот нянькой, а теперь –не знаю… Куда мне? Усадьба сгорела… Я выскочила… дите схватила, тут вот молочко от кормилицы… – мысли у Дуняшки путались. – Нужно покормить же…– Она размочила в молоке припасенный хлебный мякиш, закрутила в тряпочку – младенец успокоился, посасывая хлебушек.
– Меня граф сироткой подобрал, в дом пристроил. Уже три года тому… Мои-то мамка с тятькой угорели, а я в сенках спала – Господь уберег… Хороший барин: сам-то он по службе уехал, а сосед Эрнест Васильевич приезжал, навещал… он тут на острове живет… и где этот остров? На реку смотрела – не видела острова… Извозчик высадил: вот те остров, а где?
