Энтони посмотрел на меня уничтожающе. Его, скажем так,
“неприязнь” вдруг начала ощущаться мною просто на физическом
уровне.
– Ну, раз не станете, значит, и делать вам здесь
нечего. Могу проводить на выход, – и двинулся к двери из детской, а
я бросилась следом.
Подхватив безобразно розовый чемодан, он решительно
шагнул прочь из комнаты, даже не успевшей стать моей. Рядом жалобно
тявкнула собака, и я поняла, что бравый ковбой не шутит. Для него
не было сомнений: как я приехала, так отсюда и уеду.
– Стоп, стоп! – я включила обратную передачу, пока не
стало слишком поздно. – Мы просто недопоняли друг друга. Я
согласна. Просто… эм, все как-то слишком неожиданно. В объявлении
было сказано, что ребенку восемь лет.
Хоуп развернулся, чемодан поставил на место.
Что ж, уже неплохо. Я тихонечко выдохнула, стараясь не
выдавать волнения, дабы не усугубить ситуацию. Мужчина же еще раз
осмотрел меня с ног до головы, прошивая взглядом, словно рентгеном,
пока не изрек:
– У меня появляются огромные сомнения, стоит ли вас
вообще подпускать к ребенку, – наконец он вынес вердикт. –
Могу я еще раз взглянуть на ваши рекомендации?
– Да-да, конечно, – радостно кивнула, будучи уверенной,
что хоть в бумагах у меня точно все в порядке, и потянула розовый
чемодан к кровати.
Туда, переодеваясь в аэропорту, я запихнула рюкзак с
документами и теперь, расстегнув молнии, выкладывала на кровать все
поочередно: тонкие ниточки бикини, брендовое платье от кутюр, затем
еще одно, не менее брендовое нечто, сплошь в стразах и
блестках.
Наконец, добравшись до искомого, я извлекла
потрепанного вида рюкзачок, который совершенно не вязался с
люксовым шмотьем, вытащенным ранее, а после передала толстую папку
с документами Энтони.
Вид у того был малость опешивший. Мужчина за всеми
манипуляциями наблюдал в полном недоумении, даже бровь заломилась,
но, стоило мне посмотреть ему в лицо, как оно вновь приняло
пренебрежительное выражение.
– Так, что тут у нас, – листал он бумаги. – Элеонора
Ридли, двадцать четыре года, окончила колледж в прошлом году, имеет
рекомендации от нескольких агентств, работала в трех семьях… – он,
наконец, поднял на меня взгляд. – Что ж, это многое объясняет. Меня
заверили, что приедет опытный специалист, а у вас хм... кроме
образования, опыта всего ничего.
– Я очень опытная, – попыталась тут же его уверить. – И
про десять лет стажа, правда! Я с пятнадцати лет подрабатывала у
знакомых сиделкой для малышей.
Мужчина поджал губы, еще раз смерил меня и толстую
пачку рекомендаций скептическим взглядом.
– Сиделки у стариков, а я заказывал гувернантку,
способную не только присмотреть за ребенком, но и помогать ему с
развитием! – поправил он. – Но, видимо, стоило требовать именно
няню, раз это сбило с толку агентство. У вас два дня испытательного
срока, а там посмотрим. Если не справитесь – позвоню и запрошу
новую помощницу, четче объяснив, кто именно мне нужен, и сколько
месяцев воспитаннице. И собаку свою уберите!
Я опустила взгляд на пол, где Пуся, как раз,
принюхивалась к ногам Хоупа и пыталась забраться к нему на ручки по
штанине.
Пришлось подхватить ее под брюшко, чем она осталась
совершенно недовольна, и залилась визгливым лаем. С выражением
полного провала на лице, я принялась с остервенением наглаживать ее
между ушами. Вот только поздно.
Где-то за стеной раздался плач, и я едва не выронила
дурную псину обратно на пол из-за охватившей паники.
– Я считаю, что собакам вообще в доме не место, – изрек
Энтони. – Даже если они – вот такое недоразумение. Работайте, мисс
Ридли.
Он вышел из комнаты, а я осталась стоять в полной
прострации и растерянности, что же делать дальше.
Плач за стенкой усилился.
