Ты под запретом - Ари Волконская

«Привет. У меня всё под контролем! Не переживай, красавица».

В двадцатый раз перечитываю эти три предложения. Не могу перестать улыбаться. По коже дрожь. Какая же я дура. Ничего необычного ведь нет его словах. Но почему в них я так сильно его чувствую?

Сентябрь. 1997 год.

Алиса.

В классе, как обычно, было весело и шумно. Ребята шутили, девочки заливисто смеялись привлекая к себе внимание. У нас очень хороший и дружный класс. Правда, я, в силу своего характера и воспитания, старалась держаться отдельно от всех других.

Мои родители очень заботились о том, чтобы дать нам с сестрой самое настоящее строгое осетинское воспитание. С раннего детства они готовили нас быть идеальными женами для наших земляков. К своим пятнадцати годам я умела готовить всё, начиная от традиционных пирогов с разной начинкой, заканчивая лывжой* с бараниной.

*( прим. Лывжа - осетинское блюдо из тушеной баранины с картошкой – нечто среднее между густым супом и жаркое.)

И хотя наше финансовое положение позволяло нам нанять и домработницу и кухарку, все домашние дела делили мы с мамой и сестрой на троих. Такой расклад ролей был приятен нашему папе, а мама, как истинная кавказская жена, всегда пыталась ему угодить.

Одевали нас дорого, но по меркам нынешней моды очень закрыто. Мы с сестрой худые и высокие, поэтому носить платья я не любила. Как-то не по фигуре они на мне смотрелись. В основном, я ходила в широких длинных брюках, скрывающих худобу моих ног, и свободных свитерах или кофтах. Сказать, что у меня есть немного комплексов по поводу внешности, это значит не сказать ничего. Белая тонкая кожа, большие черные глаза на очень узком и маленьком лице, в начальных классах ребята называли меня совой. Но в одном, мне очень повезло, не смотря на все недостатки, у меня очень длинные, прямые и густые волосы каштанового цвета. Сколько себя помню, примерно раз в полгода мама водила меня к парикмахеру освежить кончики волос, но кардинально я не стригла их никогда. Этим объясняется длина ниже пояса.

Шум в классе умолк, когда открылась дверь и вошли в кабинет Елена Михайловна и трое новеньких ребят, а вместе с ними и сквозняк, от которого по моей парте покатились две ручки. Одну из них поймать мне не удалось, так она и потерялась где-то. О мальчишках нам сообщили еще вчера на сборах после линейки. Нас попросили принять ребят радушно и постараться с ними подружиться.

Один из них перевелся к нам из какого-то города в Чечне, ведь там сейчас очень неспокойно. Другой перешел из параллельного класса, и, как я поняла, аргументом для этого стало его желание к углубленному изучению алгебры и смежных ей наук. А про третьего мальчика Елена Михайловна восторженно и даже с какими-то нотками несказанного счастья и неверия, что его перевели именно в наш класс и именно она будет удостоена честью его учить, говорила, что он очень умный и экстерном перешел с шестого класса к нам в восьмой.

Они вошли и встали напротив парт. Елена Михайловна начала их представлять. Я сидела на первой парте среднего ряда, как подобает отличнице. В тот момент, когда один из новеньких начал рассказывать о себе, я как раз доставала укатившуюся под парту ручку. Подхватив ее двумя пальцами, вылезла из под парты и встретилась с самыми голубыми в мире глазами. Он смотрел на меня с легкой улыбкой, как будто бы перед ним неуклюжий ребенок, а он взрослый, и разумеющий таких вот, как я.

Я сразу поняла, что он не шестиклассник, экстерном закончивший год, об этом мне говорил его высокий рост и слишком взрослый взгляд. Он был явно старше нас на пару лет. В школе нашей я его тоже не встречала. Поэтому маловероятно, что он мог бы быть мальчишкой из параллельного класса. Школа у нас небольшая, и практически все друг друга знают.