Триумф поражения - Жанна Володина

У всякого нормального человека
временами возникает желание:
наплевать на руки,
поднять черный флаг
и начать резать глотки.
Мыслить как преступник (Criminal minds)

- Ты идиотка? Или просто припадочная? - он перевел взгляд с меня на свою мерзко розовую рубашку с расползающимся на ней кроваво-красным пятном от свежевыжатого гранатового сока. Презрительный взгляд меняется на бешеный, но он смог совершенно безэмоционально резюмировать. - Скорее, идиотка.
- Мы разве на ты? - огрызнулась я, беспомощно оглядываясь в поисках безопасного угла. Но такового в старом лифте, застрявшем на уровне между третьим и четвертым этажом, не оказалось. Несмотря на достаточно большую площадь, лифт вместимостью шесть человек всегда казался мне крохотной клетушкой, и я до сегодняшнего дня (то есть никогда!) в него за заходила. Лифтовая шахта с указателем этажей, похожим на старый барометр, всегда внушала мне полное недоверие. Но желание оставить последнее слово за собой сорвало пожизненные предохранители - и я залетела в лифт прямо за тошнотворно розовым Хозяином.
И мне скоро станет плохо. Надо продержаться всего несколько минут. Римма Викторовна уже сообщила, что проблема с застрявшим лифтом будет вот-вот решена.
Почему у меня не арахнофобия? Прости, Василий, я от страха погорячилась.
Вот очень изящная боязнь - дентофобия. Так нет, не она!
Модная номофобия? Как это современно: бояться остаться без мобильной связи! Увы, и не она.
Вот прекрасный вариант - аблютофобия! Была бы я сейчас в заношенном, нестираном брючном костюме, который элегантно сидел бы на моем немытом, дурно пахнущем теле.
Или атихифобия, например? А что? Чудесный выбор! Боязнь совершить ошибку, маниакальное стремление к порядку, успеху, положительному результату. Только этот вариант больше подойдет не мне, Нине Симоновой-Райской, а господину Тостеру. Да! Сегодня он будет Тостером и лишится почетного звания господин Холодильник, которое получил от меня в самом начале нашего знакомства за высокий рост, широкие плечи и параноидальную любовь к белым, нет, белоснежным рубашкам.
Пока паническая атака не привела к ярко выраженным физиологическим симптомам и не выдала меня с головой, я начинаю грациозно и очень интеллигентно садиться на пол лифта.
- Тебе плохо или ты так артистично демонстрируешь мне свой страх? - недовольный (впрочем, как всегда!) моим поведением Тостер подхватывает меня подмышки. - Ни за что не поверю, что ты меня боишься! Или у тебя клаустрофобия и я первый раз ни при чем?
- Вовсе нет! - вяло сопротивляюсь я, схватившись за розовую ткань его модной сорочки, подаренной ему святой Светланой, и еле-еле выговариваю, гордясь и своей памятью, и четкостью речи. - У меня нет никаких фобий, кроме гексакосиойгексеконтагексафобии.
- Вы скоро?! Девушке совсем плохо! - рычит в динамик Тостер, и испуганный голос нашего инженера Дениса Владиленовича сообщает, что буквально через пару минут нас спасут.
- Смотрите, вычту из вашего жалования стоимость каждой минуты сверх обещанной вами пары! - продолжает рычать Хозяин всего и всех в этом здании.
- Даздрасен Владиленович - механик от бога! - кидаюсь я на защиту старого друга, болтаясь в руках Хозяина тряпичной куклой. - За столько лет этот лифт ни разу не ломался. Ни разу! Пока...
- Пока ты в него не влетела, - понимающе заканчивает за меня Тостер, неуклюже поворачиваясь со мной в руках, словно пытаясь найти место для моего складирования, но так и не решившись посадить меня на посыпанный стеклянной крошкой пол лифта. - Ты говоришь второе непереводимое слово. Это признак панической атаки?
Ничего не придумав и, видимо, устав поддерживать меня под руки, Тостер взял меня на руки.