Глава 1: Деревня на краю леса
Деревня Сосновка притаилась на краю глухого северного леса, словно боялась слишком далеко отходить от своих покосившихся изб. Узкая грунтовая дорога, по которой Анна добиралась сюда на своём стареньком "Москвиче", обрывалась у покривившегося указателя с выцветшей надписью: "Сосновка – 2 км". Дальше тянулась тропа, утоптанная десятками ног, но сейчас пустынная, словно жители разом решили спрятаться по домам. Ветер гнал по ней клочья сухой травы, а над крышами низко висели серые облака, обещая дождь. Анна припарковала машину у единственного магазина – приземистого строения с облупившейся штукатуркой и мутными окнами, за которыми едва угадывался свет. Она вышла, поправляя ремень тяжёлой сумки с фотоаппаратом, и вдохнула холодный воздух, пропитанный запахом сырого дерева и далёкого дыма.
Ей было двадцать три, но в её карих глазах, чуть прищуренных от привычки вглядываться в детали, сквозила смесь упрямства и любопытства, выдававшая человека, который не привык отступать. Волосы – тёмно-русые, чуть вьющиеся – она собрала в небрежный хвост, из которого выбивались пряди, падавшие на лицо и заставлявшие её то и дело их отбрасывать резким движением. Анна была невысокой, но крепкой, с ловкими движениями, отточенными годами походов и экспедиций. Её одежда – потёртая кожаная куртка, джинсы и ботинки на толстой подошве – говорила о практичности, а не о моде. В университете её называли "девчонкой с характером": она могла часами спорить с преподавателями, доказывая свою точку зрения, или бросить всё ради материала, который другие сочли бы пустяком. Вот и сейчас, ради статьи о забытых местах СССР, она оказалась здесь, в этой богом забытой деревне, где время, казалось, остановилось лет двадцать назад.
Анна толкнула скрипучую дверь магазина и шагнула внутрь. В полумраке пахло сыростью, дешёвым табаком и чем-то кислым – то ли квашеной капустой, то ли пролитым пивом. За прилавком стояла старуха – сгорбленная, с лицом, изрезанным морщинами, словно старое дерево. Её глаза, выцветшие до бледно-голубого, настороженно следили за Анной, пока та доставала блокнот и карандаш. На полках за спиной старухи теснились банки с тушёнкой, пачки соли и спички – скудный ассортимент, будто деревня жила на остатках былого.
– Здравствуйте, – начала Анна, улыбнувшись своей привычной открытой улыбкой, которой она умела располагать людей. – Я журналистка, собираю материал про старые пионерские лагеря. Слышала, неподалёку есть "Звёздочка". Не подскажете, как туда добраться?
Старуха молчала, медленно перебирая узловатыми пальцами пачку мятых рублей. Наконец она кашлянула и пробормотала, не поднимая взгляда:
– "Звёздочка", говоришь? Гиблое место. Не суйся туда, девка. После заката там никто не ночует – не возвращаются.
Анна только хмыкнула, записывая слова в блокнот. Её не пугали деревенские байки – наоборот, они разжигали азарт. Она уже представляла заголовок: "Тайны заброшенного лагеря: проклятье или вымысел?". Но старуха, заметив её скептическую улыбку, нахмурилась ещё сильнее.
– Думаешь, шучу? Спроси у деда Фёдора, коли не веришь.
Дед Фёдор обнаружился у крыльца – сутулый старик в телогрейке, с седой бородой, пожелтевшей от курева. Он сидел на лавке, покуривая самокрутку, и смотрел на Анну так, будто она явилась из другого мира. Его руки, испещрённые тёмными пятнами, лежали на коленях, а рядом валялась пустая бутылка из-под "Жигулёвского".
– Лагерь ищешь? – уточнил он, когда она повторила вопрос. Голос у него был хриплый, с присвистом. – Докачуешь до конца тропы, там ворота увидишь. Только зря ты туда. Тени там шалят. И не просто тени – детские. Слышал я, как горн ночью играет, а ведь громкоговорители давно ржавые.
