Тайная дочь миллионера - Майя Бессмертная

Вера
*****

Смотрю на наручные часы, блаженно выдыхая – конец рабочей смены, в зале мало народа, и скоро можно будет отправиться домой. Устала – просто сил нет!

У одной из официанток заболел малыш, что неудивительно в сезон простуд. Моя Сашка тоже по этой же причине предпочитает сидеть с няней, а не ходить в детский сад.

Теперь приходится крутиться как белка в колесе, а ещё успевать делать основную работу.

Устало опускаюсь на стул, вытаскивая из кармана белоснежный платочек, чтобы промокнуть пот со лба. Но тут на кухню влетает солнечный ураган, потряхивая жиденькими косичками.

– Мама, там за вторым столиком тебя требуют! – Упирает ручки в бока.

В ярко–синих глазах встают слёзы, и меня это пугает – Саша не из тех, кто будет плакать по пустякам.

Скорее все будут рыдать навзрыд от её выкрутасов – спросите у пяти нянь, которые уволились от нас за последние полгода.

– Они не хотят, чтобы я их обслуживала, представляешь? – Продолжает сопеть.

– Почему ты? А где Кристина?

– Она вышла. – Непринуждённо жмёт плечами.

Верчу головой в разные стороны, пытаясь отыскать официантку. Прижимаю дочку к себе, проводя ладошкой по спутанным соломенным волосам.

– Садись за свободный столик и порисуй красками, хорошо? Я скоро закончу.

Кажется, Тина снова убежала на перекур, оставив за себя мою шестилетнюю дочку. Ладно, убью официантку позже – сейчас надо отправляться в зал.

– А можно я с тобой поработаю? Я буду паинькой, честно–честно!

– Ты? Паинькой? – Выгибаю бровь.

Не верится мне в это совершенно. Я знаю Сашку как облупленную, и быть паинькой – совершенно не в её стиле.

– Мне Кристина поможет. А детский труд у нас запрещён.

– Кристина в туалете застряла, ей с желудком нехорошо! – Докладывает моя ябеда.

Вынимает из своего рюкзачка акварельные краски. Смотрит на меня ярко – синими глазищами, но я вижу, как поднимаются уголки её губ в намёке на улыбку.

– И надолго застряла, не поможет! – Добавляет, чтобы не оставить мне выбора.

Ох, что–то здесь не чисто, наверняка.

– А что Кристина съела или выпила, ты видела? – Присаживаюсь рядом на корточки.

– Не–а… – Задумчиво качает головой.

Вижу, что–то недоговаривает.

– Саша?

Надувает губки. Замолкает, и в напряжённой тишине я, кажется, слышу, как стучит её маленькое сердечко.

– Ну ладно, тогда мне придётся отправить содержимое чашки Тины на экспертизу. Вдруг, она отравилась.

Встаю на ноги, стараясь говорить как можно непринуждённее.

– Помнится, полчаса назад она пила капуччино, а посуду я ещё помыть не успела.

Направляюсь к дверям. Мысленно отсчитываю секунды, давая девочке время на чистосердечное признание.

Три, два, один…

– Не надо!

Звонкий голосок, полный отчаяния раздаётся за спиной, и я тотчас оборачиваюсь.

– Почему? Нужно же всё выяснить.

– Я кинула Тине в чашку слабительное! – Взрывается.

Надувает щёки, становясь похожей на рассерженного ёжика.

– Зачем? – Недоумеваю.

Конечно, и раньше Сашка придумывала всякие пакости, поэтому мы за год сменили несколько приходящих нянь, и в садик тоже ходим достаточно редко, но это уже, ни в какие ворота не лезет.

И откуда у него такой интерес к фармацевтике? Неужели отцовские гены просыпаются?

Да нет, бред, не может быть.

– Чтобы за неё поработать! Она ленится постоянно, столы не протирает. Хамит посетителям. – Перечисляет, загибая пальчики.

Поднимает на меня упрямый взгляд, сжимая ручки в кулачки.

– Да ну?

– Да–да, загляни в жалобную книгу! Ты ничего не замечаешь!

– А почему просто мне не сказать? – Спрашиваю удивлённо, пытаясь добавить своему голосу строгости.

– Ты же у нас жалостливая! Снова бы её простила, ты всегда так делаешь!

По детской щёчке скатывается скупая слеза, и я выдыхаю. Прижимаю дочь к себе, принимаясь жалеть маленькую вредину. Она ведь не со зла, просто помочь хотела.