Последний день октября выдался мрачным и дождливым. «Что сделаешь? Хэллоуин – он и есть Хэллоуин», – подумала Аня, въезжая на стоянку бизнес-центра «Аура» рядом с метро «Беговая». С залива дул сильный ветер – дождь бил в ветровое стекло, так что дворники едва справлялись. До начала рабочего дня еще оставался почти час, но Аня всегда приезжала пораньше – иначе места для машины не найдешь, придется парковаться за километр. Ей нравилось пройти по этажу, пока соседние офисы еще закрыты, нет вечной суеты, толкотни у лифта, и можно спокойно попить кофе до появления бесчисленных бухгалтеров, страховщиц и агентов по недвижимости, которые вечно стучат каблуками, болтают по телефону и просовывают голову в дверь: «Анечка, я только поздороваться». Не самое удачное соседство для частного детектива, занимающегося аналитической работой – но ничего не поделаешь, приходится терпеть. Арендная плата даже за маленькую комнату в девять квадратных метров – и то почти на пределе ее финансовых возможностей.
Аня вышла из машины, «фольксваген» мигнул, закрываясь. Раскрывать зонт не было смысла – ветер его тут же вывернет и сломает. Да и идти недалеко. Подняв воротник пальто, Аня взбежала по ступеням к входу. Миновав охрану, на лифте поднялась на третий этаж. Прошла в самый конец коридора. Подошла к стеклянной двери с табличкой «Детективное агентство “Гелла”. Анна Снегирева». Приложила ключ.
«Громкое название, а толку – пшик». Аня вошла, сняла пальто. Поправив растрепанные ветром волосы, подошла к окну, включила кофеварку на подоконнике – через мгновение комната наполнилась пряным ароматом кофе. За окном – сплошная серая пелена, туман. 2 ноября – ровно год, как она уволилась из детективного агентства Андрея Ефремова в Москве, где работала еще с четвертого курса университета, и вернулась домой в Питер, решив начать собственное дело.
Так сложились обстоятельства. Год назад, в октябре, умерла Анина мама – инсульт. Осталась старая двухкомнатная квартира в Сестрорецке, где Аня выросла, а в ней – полуторагодовалая овчарка по кличке Томас. А еще – дачный домик в садоводстве недалеко от поселка Ленинский. Там мама и нашла Томаса. Его бросили хозяева, и он метался, искал их, скулил. Взяли щенка на лето детям поиграться, а потом, уезжая в город, решили оставить – погрызет же все в квартире. Потом, мол, заберем. Но так и не забрали.
Томас был единственным живым существом, которое оказалось рядом, когда маме стало плохо – закружилась голова, и она потеряла сознание. Он громко лаял на балконе и даже сумел открыть дверь, чтобы вошла соседка – она и вызвала скорую. Но та же соседка выгнала Томаса на улицу, чтобы он не мешал ей хозяйничать в квартире, когда стало понятно, что – все, остались считаные дни.
Ане никто не удосужился позвонить. Она приехала сама, обеспокоенная тем, что мама не снимает трубку телефона – взяла билет на «Сапсан», на машине слишком долго. Томаса она увидела на улице – он сидел у подъезда, промокший под дождем, и радостно бросился навстречу, как только увидел. Вместе они выгнали с кухни нахальную тетю Веру, рассевшуюся там пить чай, и немедленно поехали в больницу. С мамой Аня успела увидеться и попрощаться. Она сидела в больничном коридоре и молилась о чуде, а Томас ждал ее на улице. Но чуда не случилось. Мама умерла рано утром 21 октября. Вместе с Томасом они похоронили ее к отцу на Сестрорецком кладбище. Так Аня осталась совсем одна на свете. Если не считать Томаса. А дальше – надо было решать, как жить.
С Андреем Ефремовым, бывшим следователем прокуратуры, Аня познакомилась на третьем курсе университета. Он вел спецкурс по криминалистической фотографии, видео- и аудиозаписям. Высокий, статный, с густой черной шевелюрой и выразительными серыми глазами, он умел сразу приковать к себе внимание студентов и пользовался популярностью.
