Ставка на принцессу - Вероника Ягушинская

Я никогда не верила в любовь. Страсть, похоть, желание, в лучшем случае взаимное уважение - все это принято называть любовью, и это самый большой в мире обман, потому что любви не существует! И теперь я в этом убедилась.

Как ты мог меня предать?

Как я могла тебе довериться?

Темнота ритуального зала окутывает тело, пробирается под кожу и холодит кровь в жилах. Алтарный камень больно впивается в лопатки, мешая нормально дышать. А, может быть, все дело в подвенечном наряде степных жителей, который я так и не успела сменить после свадьбы. Жесткие желтые тряпки затянули тело похлеще любого корсета. Рядом на соседнем алтаре лежит тело моего мужа, которого я так и не успела толком узнать. А потом его убили.

От одного факела загорается масло в специальных желобах, расположенных по периметру храма, и рваный свет от огня слепит, заставляя зажмуриться. Свет причиняет физическую боль. Сколько я так пролежала в темноте на холодном камне, привязанная к алтарю? Не знаю. Может, час, может день.

- Тело остыло, - громом под сводами разнеслись слова жреца. - Пора.

Огромный зеленокожий орк отнял руку от груди покойника и перевел на меня холодный взгляд. Остался последний брачный ритуал - соединение тел. И уж коль так случилось, что муж умер раньше меня, по законам орков я должна последовать за ним.

Жрец уже достал длинный кинжал и повернулся ко мне, а я, скованная странным оцепенением, все жду… Жду, что он все-таки придет за мной, что не бросит умирать, но…

Дракон не спасет свою принцессу, потому что она - ритуальная жертва, одна из многих на пути дракона к его цели.

Жрец монотонно читает молитвы, что больше напоминают заклинания, и по мере чтения камень подо мной начинает светиться ровным белым светом.

Одинокая слезинка срывается с ресниц и капает на алтарь, шипит и испаряется.

Где ты, мой дракон? Спаси меня!

Но… любви не существует!

Разрешите представиться. Меня зовут Ир'Риэм Поднебесная, для близких Ирра. Двадцать лет назад, рожая меня, маменька очень надеялась, что я пойду в ее бледную эльфийскую породу, и позор моего появления на свет удастся как-нибудь скрыть, но увы и ах! Я уродилась в человека-отца, высокой, смуглой, кареглазой и с вьющимися каштановыми волосами. Ни одного попадания в масть!

Отца я никогда не видела, меня воспитал дед. И не потому, что родитель славно погиб в бою. Нет, и по сей день он спокойненько правил далекой южной страной с красивым названием Поднебесье.

- Говорят, в юности твой папаша был знатным ловеласом, сколько девок именитых по всем странам попортил! - когда я подросла, рассказывал мне дед.

Но шалил папенька ровно до тех пор, пока некоторые особо ушлые мамаши не начали настаивать на признании их бастардов и включении тех в список наследников Поднебесья. После этого взбеленилась уже королева и жена этого бабника и клятвенно пообещала, что следующий бастард станет последним для папенькиного достоинства. Следующей оказалась я. После этого о гульках родителя больше ничего слышно не было. Или остепенился, или все же женушка исполнила угрозу.

На престол Поднебесья я никогда не претендовала, а моей маме вообще было не до политических игр, поэтому и жили мы на родине матушки в северном холодном Киртамилле, стране снегов и снежных эльфов. Единственное, что связывало меня с непутевым царственным отцом, это то, что мой дед заставил его меня признать. Правда, без права на престолонаследие. Наверное, поэтому отец без разговоров дал мне имя своего рода, а после забыл о моем существовании на долгие двадцать лет, продолжая править Поднебесьем – небольшим морским государством на юге континента, которое имело единственный доступный выход к Сернанскому морю среди неприступных скал Гридарского хребта, чем беззастенчиво и пользовалось, сдирая с соседей непомерные таможенные пошлины. Тем и жили не тужили.