Спор для Сурового - Екатерина Котлярова

Глава 1

Сладость и боль

Год назад

Ира

Переминаюсь с ноги на ногу у стола с напитками, цепляю рукой бокал, подношу к губам, выпиваю залпом. Голова тут же идёт кругом, когда жидкость прокатывается по пищеводу и попадает в пустой желудок. Мой взгляд, будто приклеенный, останавливается на Захаре. Я ненавижу себя за то, что никак не могу перестать смотреть на него. За то, что меня так сильно, неудержимо сильно тянет к нему. Ведь он не смотрит в мою сторону, совсем не обращает на меня внимание. Ему наплевать на моё существование. Но Суровый вдруг голову резко поворачивает, будто чувствует мой взгляд на своём лице. Парень лениво усмехается и неторопливым шагом подходит ко мне. В его руках гранёный стакан, в котором плещется янтарная жидкость.

Захар застывает в нескольких шагах от меня. Высокий. Подтянутый. В идеально сидящем на нём костюме. Пиджак подчёркивает его широкие плечи, к которым тут же липнет мой взгляд. До боли в кончиках пальцев хочется прикоснуться к ним, провести подушечками, ощутить силу мышц. Торопливо провожу языком по губам, тут же одёргиваю себя. На губах помада, которую я съела.

С силой сжимаю в руке пустой бокал. Тяжело сглатываю, пытаюсь увлажнить горло. Я вздрагиваю, когда парень совершенно неожиданно поднимает руку и отводит закрученный локон волос мне за ухо.

Я вскидываю глаза на лицо Захара. Боже. Я снова забываю, как нужно дышать. Он красивый. Такой красивый, что не верится, что настоящий, не нарисован. Карие глаза с чёрными длинными ресницами, чуть загнутыми вверх. Ровный нос, с едва заметными крапинками веснушек. Высокие скулы и тонкие губы, которые так и манят меня. Так и хочется их поцеловать.

Сколько я об этом мечтаю? Год? Два?

Сны с его участием снятся мне каждую ночь. И в этих снах он смотрит на меня так, будто я его самая большая драгоценность. Будто во мне сосредоточен весь его мир. И каждое утро для меня настоящая пытка. Просыпаться и понимать, что это был лишь сон — дикая боль, которая разрывает душу на части. На миллион крохотных частиц.

Особенно, когда я приходила в школу и видела его безразличие. Видела, как он флиртует с другой. Проявляет к ней интерес.

Впервые я стою так близко к нему. Впервые чувствую его запах настолько ярко. Тяжёлый. Мускусный. Заставляющий всё внизу живота сладко сжиматься. Чувство новое, неизведанное. Мои колени предательски дрожат, как и пальцы, в которых я сжимаю бокал. Сжимаю так сильно, что он трескается в руке. А вместе со стеклом и моё бедное влюблённое сердца, когда больший палец Захара проходится по нижней губе. Оттягивает её.

Я вздрагиваю от боли, тихо всхлипываю. Стекло впивается в кожу, тут же протыкает её. Кровь течёт тонкими струйками, капает на пол. Я опускаю взгляд на алые капли. И горько усмехаюсь. Как символично. Моя кровь у носков его блестящих чёрных туфель, как и моё сердце. Он может растереть его небрежным движением. Столь же небрежным, как и каждая его улыбка, направленная в мою сторону.

Я разжимаю кулак, смотрю на раны на своей ладошке. И забываю о боли, когда сильные крупные пальцы смыкаются на запястье. Когда Захар поднимает мою руку к своему лицу. И проводит кончиком языка по ране, слизывая кровь.

Захар не говорит ни слова. Только пальцы на запястье смыкает сильнее и увлекает меня за собой. Ведёт куда-то. Но мне плевать. Так глупо, так безнадёжно, смешно. Но я следую за ним, смотря в широкую спину, на коротко подстриженный затылок.

Захар заводит меня в туалет, где свободны все кабинки. Парень включает воду и, держа моё запястье, подсовывает ладонь под струю воды. Я шиплю, хочу одёрнуть руку, но Захар слишком крепко держит.

— Больно, — говорю жалобно. — Щиплет очень.

— Незачем так ярко выражать свои чувства, Ира.