Проливной дождь бил по лобовому стеклу, превращая дорогу в ртутную ленту. Лия вжалась в руль, пытаясь разглядеть поворот сквозь водяные вихри. В зеркале заднего вида пульсировали фары чёрного внедорожника – преследователь не скрывался, будто знал: бежать некуда.
Ещё пару километров до развилки на трассу… – пульс стучал в висках в такт дворникам.
Запах ментола внезапно ударил в ноздри. Точь-в-точь как в больнице, где умер дед.
Больничные стены цвета увядшей мяты.
Дед лежал, подключённый к мониторам, но сжимал её руку с силой здорового человека.
– Лиечка… – его голос хрипел, как ветер в печной трубе.
– На чердаке… книга… Спираль не символ… Дверь…
– Давай быстрее! – крикнул голос в голове, тот же самый, что сутки назад шептал: Возьми артефакт, он важнее жизни. Теперь эта жизнь висела на волоске.
Мощный удар сзади бросил головой в подголовник. Машину занесло, колёса завизжали по мокрому асфальту. В глазах Лии поплыли оранжевые круги – так в детстве бывало после долгого кружения на карусели.
– Не теряй сознание! – приказала себе Лия, укусив губу до крови. Машину швырнуло в отбойник. Голова тяжёлым мячиком ударилась о боковое окно. Стекло треснуло. Сквозь звон в ушах, едва вдохнув едкий дым, Лия увидела, как дверь с треском оторвали.
– Где он? – рявкнул мужчина в чёрной маске. Вновь запахло ментолом и смертью.
– Ты думала, спрячешь это от нас?
Холодные пальцы в кожаных перчатках впились в горло.
– Где диск? – голос звучал будто сквозь слой ваты.
– Не… знаю… – Лия выдохнула пузырём крови.
– Врёшь! – Нападавший приподнял маску. Под ней оказалось обычное лицо – широкоскулое, с щетиной и шрамом над бровью. Она пыталась вырваться, но пальцы сжимались всё туже. Звезды вспыхивали в глазах, а в ушах пульсировал голос её начальника, археолога профессора Ларсена, того, что нашёл артефакт первым:
Они убьют за него, Лия… Ты даже не представляешь, что это.
Сознание уплывало, но где-то в глубине памяти начали всплывать обрывки…
Пещера на берегу Ладоги среди огромных гранитных валунов, едва заметный синий свет из недавно образовавшейся трещины в скале, тот самый диск – холодный как лёд, с рунами, которые двигались, если приглядеться.
– Ключ к вратам, – сказал Ларсен.
– Кончай с ней! – прорычал второй голос.
Темнота накрывала Лию, но вдруг – память как вспышка:
Она снова в пещере, подносит диск к свету фонаря, и металл оживает, впивается в ладонь жгучим холодом. На её глазах древний символ в виде спирали проявляется на запястье. Тот же символ, что сейчас маячит на шее того, кто её душит…
– Вы из Братства… – выдохнула она, и мужчина замер.
– Откуда ты знаешь? – его хватка сжалась ещё сильнее.
Но ответить она не успела.
Где-то вдали завыла сирена, а землю внезапно сотряс гул, будто проснулся вулкан. Воздух содрогнулся. Лия почувствовала, как в кармане куртки что-то дрогнуло. Артефакт проснулся – тот самый, что она поклялась никому не отдавать, – начал вибрировать… Холодная волна прокатилась от копчика до затылка… Время замедлилось – капли дождя замерли в воздухе, как серебряные бусины. И…
Пальцы на её горле разжались, голоса преследователей начали растворяться в гуле нарастающего ветра. Лия падала, или это земля начала уходить из-под ног? Перед глазами поплыли силуэты: пещера, лицо Ларсена, застывшее в ужасе, чьи-то руки, вырезавшие спираль на камне… а потом – яркая вспышка.
Синий свет.
Она не понимала, жива ли ещё. Может, это и есть смерть – ледяное спокойствие, голоса прошлого, и свет, который звал. Он проникал под кожу, в кости, в самые тёмные уголки памяти, вытаскивая наружу то, что она прятала даже от себя: детский смех в доме, чьи-то крики на непонятном языке, и… его. Того, кого она предала, чтобы спасти артефакт.
