Сиротка для авторитета - Мила Дали

…Безлюдная улица кажется совсем темной. Фонари не горят, будто кто-то специально их выключил.

Я ускоряю шаг и с опаской поглядываю на черный глянцевый автомобиль, бесшумно двигающийся за мной вдоль тротуара. Думаю, пора бежать, но внезапно автомобиль обгоняет меня и снова притормаживает.

Дверца распахивается, и из салона появляется высокий силуэт, кажущийся сначала нереальным, словно сотканным из ночи.

Черная рубашка, обтягивающая широкие плечи и мощную грудь, расстегнута на две пуговицы и обнажает массивную шею и край татуировки, уходящей под воротник.

Рукава небрежно закатаны, и я вижу сильные руки, покрытые яркими реалистичными татуировками. Они везде: на предплечьях, кистях, пальцах. Завораживающие и пугающие одновременно.

Но самым страшным кажется взгляд. Тяжелый, пронзительный, он словно видит меня насквозь. Я сразу узнаю этого мужчину, хотя не видела его давно.

И тот же пронизывающий холод бежит по спине, как тогда, много лет назад.

«Монстр… Он вернулся», — этот крик только у меня в голове.

Он делает несколько шагов мне навстречу, а я невольно сжимаюсь, боясь даже пошевелиться. Его суровое лицо непроницаемо, как маска, и только в глубине его глаз я замечаю какой-то неуловимый блеск — то ли узнавание, то ли холодное торжество.

Бражник останавливается передо мной, и его гигантская тень накрывает меня с головой.

Резкое движение — и его пальцы в чернильных узорах смыкаются вокруг моего запястья железной хваткой, не дающей ни единого шанса вырваться.

— Наконец-то я тебя нашел, — звучит его низкий голос, все такой же жесткий.

Я молчу, не зная что сказать. Слова застревают в горле, а в голове царит хаос.

Рывком Бражник дергает меня на себя, впечатывая в свой будто отлитый из стали торс. И тащит к машине…

Открывает дверь и заталкивает меня на заднее сиденье. Упав на него, я отчаянно пытаюсь отползти подальше. Бражник наваливается на меня сверху, нетерпеливо стягивает лямки платья с плеч. Его взгляд по-прежнему холодный, а ладони невероятно горячие, такие, что кажется, они оставят ожоги на моей коже.

— Не трогайте меня, пожалуйста… — сбивчиво шепчу, задыхаясь от дрожи.

Упираюсь ладошками в мощные плечи и пытаюсь оттолкнуть, но Бражник такой тяжелый и сильный. Я ничего не могу против него!

— Теперь ты моя, Тая, — по-звериному рычит мне в губы, безжалостно раздирая платье. — Вся моя.

Напирает, отбрасывает подол к животу и шире разводит мои бедра, вклиниваясь между ними.

— Нет! Нет! — кричу я, срывая голос.

Мне становится жарко так, что невозможно терпеть. В глазах темнеет, я будто слепну…

А когда картинка возвращается, я снова вижу перед собой комнату студенческого общежития. Дышу так, словно только что вынырнула из проруби. Майка промокла насквозь.

Ох, снова приснился этот кошмар! От которого, я никак не могу избавиться последние полгода. Хорошо, что все те ужасные события вымышлены, вот только мужчина во сне реальный…

— Стрельникова, с тобой все нормально? — ошарашенно смотрит на меня новая соседка по комнате. — Ты опять кричала.

— Прости, кошмар приснился, — сажусь и стягиваю с себя мокрую майку. — Сколько времени?

— Десять вечера, — вздыхает Вика. — Может, тебе сходить к сомнологу?

— Мне никто не поможет, — встаю и подхожу к шкафу. Достаю свежую футболку и легкую кофточку с капюшоном. — Пройдусь немного, и мне станет легче.

Вика кивает, но я вижу, как она чем-то расстроена.

— Что случилось?

— Два часа Диме салат готовила, так старалась, а он его есть не стал, — обиженно жалуется. — Видите ли, в нем язык, который был у коровы во рту!

— Так пожарь ему яичницу.

Накинув капюшон на голову, выхожу из комнаты. Спускаюсь на улицу и делаю глубокий вдох.

Сколько себя помню, Антон Бражников был всегда другом нашей семьи. Мне было всего восемь, когда умерла мама. Помню ее смутно, но отчетливо запомнила его — огромного, грозного, с тяжелым взглядом и татуировками, которые тогда казались мне волшебными узорами. Он был лучшим другом отца, его тенью, его… палачом, как я поняла гораздо позже.