Багажник захлопнулся с глухим стуком, словно ставя точку в двадцати годах совместной жизни. Роберт стоял, прислонившись к нагретому солнцем капоту своего старого "Форда", и смотрел, как красные огни задних фар тают в вечерней дымке. "Уезжай", – беззвучно шептали его губы, хотя внутри все кричало о другом. Кричало от боли, от обиды, от пустоты, которая зияла внутри черной дырой.
Двадцать лет. Двадцать лет, которые начинались со свадебного вальса и клятв вечной любви, а закончились холодным ужином в молчании, упреками в глазах и полным отсутствием всякого тепла. Как асфальт под колесами его "Форда", их брак превратился в пыль, которую теперь разносил ветер по забытым Богом городкам шоссе 17.
Он не знал, куда едет. План был прост – уехать. Сбежать от душной атмосферы дома, от призрака их былой любви, от собственного отражения в зеркале, которое смотрело на него с укоризной. В бардачке лежала пожелтевшая фотография – он и Элис, молодые, счастливые, полные надежд, на фоне того же шоссе 17. Тридцать лет назад они поклялись друг другу в вечной любви на скамейке у придорожной закусочной, мечтая о совместном будущем, полном приключений и счастья. Жизнь, как всегда, распорядилась по-своему.
Шоссе 17 змеилось перед ним серой лентой, уходящей за горизонт. Солнце медленно опускалось за холмы, окрашивая небо в багровые тона. Роберт включил двигатель, и старый "Форд" зарычал, словно недовольный тем, что его тревожат после долгого стояния. Звук мотора был единственным звуком в этом вечернем безмолвии.
Бак был полон, в кармане лежала скромная сумма денег, которую он успел снять с карты перед уходом, а в душе – пустота размером с Гранд-Каньон. Он включил радио, надеясь заглушить мысли, которые роились в голове, словно растревоженный улей. Хриплый голос певицы наполнил салон меланхолией блюза. "Подходящая музыка для похорон", – горько усмехнулся он. Похорон его прошлой жизни, его брака, его мечт.
Он ехал долго, не обращая внимания на дорожные знаки, не замечая проносящихся мимо пейзажей. В голове вновь и вновь всплывали картины из прошлого: первая встреча с Элис, свадьба, рождение детей, первые ссоры, первые трещины в их отношениях, которые постепенно разрастались, превращаясь в глубокие пропасти. Где они свернули не туда? Когда их дороги начали расходиться? Эти вопросы мучили его, не давая покоя.
Он остановился лишь тогда, когда стрелка бензобака опустилась до критической отметки. Заправка была старой, полуразрушенной, с единственной ржавой колонкой. Вокруг – ни души. Только ветер свистел в проводах линии электропередач, словно завывая похоронную песню. Роберт заправил бак, заплатил хмурому кассиру и снова сел за руль. Дорога ждала. Дорога, которая, как обещала Мэгги, должна была исцелить его разбитое сердце.
Ночь накрыла шоссе черным бархатным покрывалом, усеянным мерцающими бриллиантами звезд. Фары "Форда" выхватывали из темноты лишь небольшие участки дороги, а за их пределами царила непроглядная тьма. Роберт ехал медленно, чувствуя, как усталость накатывает тяжелыми волнами. Мысли в голове уже не роились, а медленно плыли, словно облака на ночном небе.
Он вспомнил слова Мэгги: "Шоссе 17 помнит всех". Что она имела в виду? Может быть, это шоссе действительно хранит в себе какую-то магию, какую-то тайну? Он посмотрел на фотографию Элис, лежащую на пассажирском сиденье. Ее молодое лицо, освещенное заходящим солнцем, казалось призрачным в мерцающем свете приборной панели.
Внезапно в далеке появился слабый огонек. Роберт прибавил газу. Огонек приближался, превращаясь в яркую неоновую вывеску: "Мотель "У Сэмми"". То самое место, которое он видел на старой фотографии с Элис. Странное совпадение. Или это был знак?
