Шолох. Тень разрастается - Антонина Крейн

Никто так не меняет историю, как историки.

Орбис из Дома Крадущихся, Глава кафедры источниковедения в Шолоховской Академии

Попросите меня охарактеризовать Мелисандра Кеса одним словом, и я скажу – самоуверенный.

Мы были знакомы недолго, но я уже знала: он из тех людей, кто живёт так, будто у него в кошельке лежит официальное разрешение творить что вздумается – с личной подписью Отца Небесного. Сокрушительная харизма, беспощадная. Полный бесповоротный каюк.

Когда я в прошлом месяце познакомилась с Мелом, он представился исследователем, изучающим историю шести древних амулетов богов‑хранителей. Однако это оказалось ложью.

На самом деле Мелисандр Кес был Свидетелем Смерти (то есть судмедэкспертом) в жандармерии Саусборна. А вот его младший брат Балтимор действительно изучал амулеты: писал о них дипломную работу и заодно пытался собрать их вместе – все шесть были разбросаны по миру. Добывая один из них, Балти трагически погиб.

Я думаю, каждый может представить себе горе Мелисандра в ту ночь, когда он узнал о смерти брата. Мел не смог смириться с произошедшим. Он решил продолжить дело Балтимора: найти эти амулеты самостоятельно и выяснить, в чём же их секрет.

На первый взгляд они казались просто симпатичными безделушками. Но Балтимор считал, что в них скрыта некая тайна, причём настолько серьёзная, что может на корню переписать наше видение истории богов‑хранителей.

Поиски амулетов в исполнении Кеса‑старшего стали похожи не столько на историческое исследование, сколько на авантюрное расхищение музеев и гробниц. Я оказалась невольной пособницей в одной из краж Мелисандра, что обернулось для меня грандиозными проблемами на работе. А сам Кес тогда извинился и… просто сбежал, оставив меня в одиночку разгребать последствия. С тех пор мы не виделись.

Вплоть до сегодняшнего дня.

Поняв, что передо мной на барной стойке «Тридцати трех селёдок» действительно сидит Мелисандр Кес, я ужасно разозлилась. Я схватила его за руку и потащила прочь из трактира с такой яростью, что прежде шумные посетители теперь робко уступали мне дорогу и лишь сочувственно бормотали что‑то вслед.

Было видно, что Мелисандр потрясён моим появлением, но пытается изобразить, что это вовсе не так.

– Тинави, крошка! – воскликнул он, когда мы оказались на улице, и с готовностью распахнул объятия. – Я так рад, что у тебя всё хорошо!

– Это, по‑твоему, называется «хорошо»? – зарычала я, обводя рукой своё исцарапанное лицо и потрёпанную одежду.

– Да ты, как всегда, просто прекрасно выглядишь, – активно закивал Кес. – Хотя теперь я вижу, что тебя что‑то беспокоит…

– Да ладно? – мой голос сочился ядом. – И что бы это могло быть, Мелисандр? Может быть, то, что я только что встретила редкостного гада, который без малейших сомнений бросил друга на растерзание политикам?.. Или то, что этот гад с какой‑то радости представляется чужим именем?

Под моим укоряющим взглядом Мелисандр потупил взгляд.

– Приехав в Шэрхенмисту, я сказал, что меня зовут Кадий Мчун, потому что был уверен, что Кадия из Дома Мчащихся непременно оценила бы эту шутку, – он пожал плечами. – Можно сказать, что, используя её имя, я восхваляю её и способствую росту её популярности. Разве это не благое дело, м‑м‑м?

Под конец Мел приободрился и протянул это последнее «м‑м‑м» со своей привычной игривой интонацией.

– Вообще не благое. Ни разу, – отрезала я.

Кес поник. А затем, прежде чем я успела сказать ещё что‑то, порывисто шагнул вперёд и положил руки мне на плечи.

– Прости меня, пожалуйста, Тинави, – теперь его голос звучал гораздо серьёзнее. – Я действительно очень рад тебя видеть – хотя даже представить себе не могу, что ты, прах побери, делаешь в этом городе!.. После того, как я покинул Шолох, я чувствовал себя очень паршиво. Я понял, что был не прав. На следующий день я даже решил вернуться и взять вину на себя.