Мама – это мое, твое, наше приветствие жизни!
Слова благодарности все тебе – жизнь дала!
Поклоны земные посылаем творцу небесному и маме,
ведь нас от бед спасают – и им хвала!
Когда нам сладко, – мыслим другими словами,
в спешке бежим, утешаясь, – знаем куда.
Сразу домик замшелый в глуши вспоминаем,
если вдруг на лопатки положит беда.
Истерзанное сердце истекает слезами и болью,
приползаем домой раны свои зализать!
Но иногда, зарвавшись на повороте, не успеваем
МАМЕ последнее «Прости!» прошептать.
Мама, я мечтала сделать тебя счастливой,
рукам натруженным от кастрюль покой дать.
Напружинившись, бежим по жизни, как спринтеры,
и так мало успеваем маме ласковых слов сказать!
Безграничность любви материнской я в детстве
сердцем поняла навсегда, до конца,
Но как трудно найти новые, полноценные слова,
чтобы на них откликалась родная душа.
Живи же вечно, в любви детей и внуков
повторяясь через сотни дальних лет!
Мама! Как клятву я твержу: «Одна такая ты на свете!
ЕДИНСТВЕННАЯ! Точнее слова нет!
Реликвия нашей семьи
Сочинение внука – десятиклассника Александра.
Необъясним народ, как гений.
Ему определенья нет —
Он шире всех определений.
Но над чредой царей, цариц,
Над всеми, что жрало, разлагалось,
Из самых чистых русских лиц
Лицо Отечества слагалось.
Евгений Евтушенко.
Зимний студеный вечер заполонил все пространство за узорным окном. Родители, как всегда, задерживались на работе. А я – в гостях у своих прадедов. Они прожили долгую интересную жизнь. И мне повезло застать их в живых.
Как сейчас, зримо запомнившиеся запахи и звуки своего совсем недавнего детства, когда после чаепития играли втроем в лото: пирожков с капустой, ватрушек с творогом, оживленные голоса моей прабабушки Лиды и прадеда Саши, в честь которого меня назвали.
Из кухни мы переходили в зал, где на видном месте, на тумбочке лежал, поблескивая пожелтевшим перламутром клавиш, старинный трофейный аккордеон моего прадеда, участника Великой Отечественной войны, капитана Ефименко Александра Сергеевича.
– Наша семейная реликвия, – говорила (мы их так привыкли называть) бабушка Лида, а дед Саша брал аккордеон на свои колени, надевал потертые ремни и начинал играть вальс «На сопках Маньчжурии», фронтовые песни «Катюша», «В землянке», «Синий платочек».
Прабабушка расправляла плечи, откладывала свое неизменное вязание, и исчезали, таяли в сумраке вечера пролетевшие годы для уже старых ветеранов. Они на глазах молодели. Разглаживались их морщины – они на волнах памяти уносились в свою такую далекую и неповторимую юность.
Тогда я был маленьким, тянул аккордеон к себе:
– И я хочу играть! – мне казалось, что они будут жить вечно.
Теперь, с высоты своих пятнадцати лет, я с грустью осознаю невозвратимость и неповторимость каждой прожитой жизни. И мне на помощь приходят мои бабушка Таня и мама Лена, сохранившие самые теплые воспоминания о своих родных, пожелтевшие фотографии в альбомах, ордена, медали и очень немногие реликвии военных лет. Ведь самое главное – память. Как в поэме Евгения Евтушенко:
«Грех оказаться, к своему стыду,
не знающим, откуда ты и кто ты.
В истории трусливые пустоты
Рождают в наших детях пустоту».
Что удивляет, привлекает нас в том поколении, которое прошло через огонь Великой Отечественной войны, в поколении победителей фашизма?
