Сбежать от жестокого мужа - Арина Вильде, Анастасия Воронцова

На первый взгляд комната похожа на дешевый придорожный отель.

Если бы не высокие заборы с колючей проволокой, необходимость показать паспорт на проходной и табличка над входом с названием исправительной колонии общего режима, можно было решить, что я остановилась на ночь в каком-то захолустье.

Я здесь потому что мой муж зек. Был уважаемым бизнесменом, а теперь у него целый послужной список состоящий из разного рода преступлений.

Я прихожу к нему на свидания два раза в месяц. И так уже полгода. Но до сих пор не могу к этому привыкнуть.

Дверь за спиной закрывается. Я делаю шаг. Еще один. Потом останавливаюсь. Он уже там. За столом.

Щетина, темные круги под глазами. Видно, что вымотан. Но, черт возьми, все равно красивый. Даже слишком. Захар поднимает взгляд, а меня будто током лупит. Эти глаза... холодные, цепкие. Сканируют меня так, что хочется спрятаться. Или убежать. Но я почему-то не могу.

Я сглатываю, сжимаю пальцы в кулак, чтобы не разреветься прямо сейчас.

Мне стыдно признаться, но я одновременно боюсь и желаю собственного мужа.

Он жесткий и грубый. Я почти ничего о нем не знаю, хотя у нас есть дочь.

Он трахает меня, потом закуривает, потом снова трахает, спрашивает о дочери и курит. Потом я ухожу. И несколько дней провожу в слезах.

Мы почти не разговариваем. Только о дочери. А еще он каждый раз спрашивает вернулась ли ко мне память.

Но нет.

Последние шесть лет все так же стерты. Намертво. После полученной мной черепно-мозговой травмы. И я почти уверена, что каждый раз после моего отрицательного ответа, я замечаю в его взгляде облегчение. Словно он не хочет, чтобы я вспоминала. Словно в прошлом между нами случилось то, о чем мне не стоит знать.

— Юля. — Он произносит мое имя так, словно оно обжигает его язык.

— Привет, — мой голос звучит жалко. Тихо. Почти растворяется в холодном пространстве. — Ты... как? — Глупый вопрос. Бессмысленный. Что я вообще хочу услышать?

— Отлично, Юль. Как видишь.. Курорт.

Теперь в его голосе появляется знакомая ирония. Даже здесь. Даже в этом проклятом месте он не может не подколоть. Билецкий наклоняется чуть ближе, опирается на стол.

— Захар... я… — Произношу через несколько мучительных вдохов.

Нужно говорить. Нужно сказать хоть что-то, иначе меня просто разорвет.

Но взгляд прикован к двухспальной кровати. С застиранным постельным бельем. Меня каждый раз передергивает, когда оказываюсь на ней обнаженной под собственным мужем.

— Диана... Она скучает по тебе. Каждый день спрашивает, когда ты вернёшься.

— Я знаю.

Голос у него хриплый, низкий, словно проникает прямо под кожу, заставляя все внутри судорожно сжиматься. Взгляд странный сейчас. Нечитабельный совершенно, и глаза потемневшие, смотрит нахмурившись.

Захар резко встает, стул со скрипом отъезжает назад. Он обходит стол, становится рядом. Смотрит сверху вниз, губы кривятся в знакомой усмешке.

— У нас всего два часа, Юль. В этом месяце лимит встреч исчерпан, с трудом смог договориться, чтоб тебя увидеть. Давай не тратить время зря.

Он подходит ближе, встает сзади. Я уже вся дрожу.

Минуту назад была полна решимости задать ему вопросы, которые не дают покоя, а теперь молчу и упиваюсь каждым прикосновением мужа.

Захар наклоняется, одна рука ложится на спинку стула, а другая скользит вверх. Пальцы едва касаются кожи, и от этого прикосновения у меня перехватывает дыхание.

Едет выше. Сжимает затылок.

Он дергает шпильку и отбрасывает. Волосы разлетаются по спине.

— Ты охуительно выглядишь. Для меня так вырядилась, а? — шепчет прямо в ухо, дыхание горячее, обжигающее. Тянется лицом к моему.

— Захар…

Смотрю в потемневшие глаза, и ощущение, будто проваливаюсь в бездну.

— Или для кого-то другого? – перебивает.