С чистого листа - Нина Ахминеева

В уютной гостиной дворца воцарилась тишина. Императрица Софья не торопила с ответом. В ее глазах я отчетливо видела понимание. Все сказано, и теперь государыня просто терпеливо ждала.

А мое сердце разрывалось от боли. За что? За что мне это все?! Судьбы ни в чем не повинных людей или наша любовь с Дэйчи — ну как тут выбрать?!

Формально меня просили о помощи, но фактически поставили перед мучительным выбором. Да, я могу отказаться. Вот только на кону стоят миллионы жизней.

К тому же необходимых мне технологий для реализации архисложного плана ученых еще нет и в помине. Без содействия древнейшего духа русского императорского я рода просто-напросто не справлюсь, а тот способен общаться… лишь с членами рода.

Внезапно подступили слезы. Горькая усмешка тронула губы. Я так хотела вспомнить свое прошлое, и желание сбылось. Однако легче, определенно, не стало. Теперь я гораздо лучше, чем кто-либо, понимаю, что ожидает этот мир.

Вот уже несколько долгих минут я неподвижно сидела в кресле. Душа корчилась в нестерпимых муках, а перед глазами стояло лицо возлюбленного, его улыбка, полный любви и нежности взор. Не могу, не могу от него отказаться!

— Софья Сергеевна, а может, есть иной способ войти в ваш род? — я с надеждой посмотрела на умопомрачительно красивую женщину.

— Боюсь, что в данном случае другого варианта нет, — вздохнула императрица с сочувствием. — Дэйчи — наследный принц Японии. Для него сыновний долг и интересы страны превыше всего. Он все поймет правильно, — государыня на миг примолкла и с неприкрытой грустью добавила: — Ты же знаешь, если откажешься, то и твой любимый мужчина погибнет. — Я до боли сжала кулаки. Мне ли этого не знать?! — В жизни каждого человека наступает момент, когда перед ним встает тяжелый выбор, — в голосе собеседницы отчетливо зазвенел металл. — Хочешь не хочешь, но свой тебе придется сделать.

— Дэйчи уже знает, что мне предстоит? — уточнила хрипло, подняв на государыню взгляд. Женщина кивнула. — Что же вы с нами делаете? — выдохнула я на грани слышимости, а потом подалась вперед и прямо спросила: — А как бы вы поступили на моем месте?

Месяцем ранее

В одиночной палате реанимации было тихо. Голубоватая светящаяся жидкость приятно расслабляла тело. В этой то ли ванне, то ли открытой капсуле я лежала, по моим расчетам, часа четыре.

Повернув голову, в который раз посмотрела в большое окно на стене. Дежурный врач в белоснежной униформе все так же сидел за столом и наблюдал за показаниями множества медицинских приборов. С досадой поджимая губы, темноволосый мужчина то и дело неодобрительно покачивал головой.

Что же его так беспокоит? Мы оба знаем, что на моем теле не осталось ни единого ожога.

Ничего и правда не болело. Медицина сотворила настоящее чудо. Я слышала, как спасатели по дороге в больницу говорили, что у меня восемьдесят процентов ожогов и состояние критическое. Но ведь так быстро со всем справились!

Неужто настолько все серьезно… с моей головой?

Находясь в реанимации, я прекрасно понимала речь, знала названия вещей, предметов. Несколько смутно, но помнила то, что происходило сразу после пожара. А вот все, что до него, — как отрезало.

Я не знала, кто меня закрыл изнутри в том помещении без окон. Кому это было надо? Ответа нет. Я даже не могла вспомнить собственного имени. Моего прошлого словно и не было.

Внезапно врач пристально посмотрел в мою сторону. Он явно о чем-то напряженно размышлял. С крайне задумчивым выражением почесав пальцем густую бровь, мужчина неторопливо встал из-за стола и куда-то отошел.

Тяжко вздохнув, вновь погрузилась в лечебную влагу. Сколько еще здесь лежать? А что дальше? Сердце тревожно сжималось. Ни единого воспоминания о прошлом. Это… пугало.