Чёрное небо сливалось с чёрной водой. Граница между ними существовала только в воображении. Олег стоял на палубе своей яхты, вцепившись в поручень побелевшими пальцами. Ветер трепал его седеющие волосы, забирался под лёгкую куртку. Он не замечал холода.
Море дышало вокруг – огромное, безразличное существо. Яхта покачивалась на волнах, словно песчинка на ладони великана.
"Я не боюсь умереть," – произнёс Олег в пустоту. Слова растворились в шуме волн. "Я боюсь, что после смерти не найду тебя."
Он вглядывался в темноту, будто мог различить там знакомый силуэт. Пять лет прошло, а он всё ещё говорил с ней. Пять лет пустоты.
Звёзды проступали сквозь облака – далёкие, холодные точки. Олег поднял голову. Настя любила звёзды. Говорила, что они как люди – кажутся близкими, а на самом деле между ними бездна.
Волна ударила в борт, обдав лицо солёными брызгами. Олег не вытер их.
"Тебя нет уже пять лет. А я всё ещё здесь. Зачем?"
Яхта скользила вперёд, разрезая тьму. Он был один посреди океана. Ближайший берег – в сотнях миль. Ближайший человек – в тысячах.
"Я сдержу обещание, Настя. Даже если это последнее, что я сделаю."
Компас в рубке указывал на восток. Туда, где ждал его безумный контракт. Его последняя миссия.
Олег спустился в рубку. Стены из тикового дерева отделяли его от бесконечности снаружи, создавая иллюзию безопасности. Радиоприёмник потрескивал в углу – монотонный белый шум без голосов и музыки. Он повернул ручку настройки. Треск усилился, затем ослаб. Никаких станций, никаких переговоров. Только пустота эфира.
Корпус яхты скрипел, сопротивляясь напору волн. Каждый звук отдавался внутри Олега эхом. Эти звуки стали его единственными собеседниками за последние дни.
Он проверил навигационную систему. Зелёные цифры равнодушно сообщали координаты. Всё работало безупречно – техника не подводила. Но приборы казались мёртвыми предметами, просто железом и пластиком, лишённым души.
Волна ударила в борт сильнее обычного. Что-то упало на пол – фотография в рамке. Олег поднял её. Настя смотрела на него сквозь стекло, улыбаясь так, как умела только она – глазами, всем лицом. Снимок сделан за год до болезни. Тогда он ещё не знал, что время можно измерять такими категориями – "до" и "после".
Он поставил фотографию на место и открыл бортовой журнал. Ровные строчки записей – курс, координаты, погода. Сухие факты. Ничего о том, что происходило внутри.
Рация зашипела, выплюнув короткий всплеск статики. Олег вздрогнул, потянулся к ней. Снова тишина. Только ветер выл снаружи, обтекая корпус яхты.
В этой изоляции было что-то первобытное. Человек против стихии. Человек внутри стихии. Без опоры, без связи с миром.
Олег посмотрел на карту. До точки встречи оставалось три дня пути. Три дня абсолютного одиночества. Три дня наедине с морем и воспоминаниями.
Он вышел на палубу. Небо и море слились в единую тёмную массу. Яхта казалась крошечной точкой в этом бескрайнем пространстве. Уязвимой. Незначительной.
Олег проверил приборы в третий раз за час. Навигационная система работала без сбоев, но что-то не давало ему покоя. Взгляд зацепился за наручные часы – швейцарские, подарок от Насти на сорокалетие. Секундная стрелка двигалась рывками, как будто преодолевая невидимое сопротивление.
Он сверил их с хронометром на приборной панели. Разница в три минуты. Его часы спешили, хотя ещё утром шли точно. Олег нахмурился, подкрутил заводную головку. Возможно, сказывалась качка или перепады давления.
На столике лежала раскрытая книга – старый потрёпанный том Бродского, который он перечитывал в минуты бессонницы. Олег мог поклясться, что оставил её на странице с "Письмами римскому другу". Теперь же книга была открыта на "Сретенье" – стихотворении о смерти и встрече с вечностью.
