Я подсчитал: мое обаяние действует только пять дней. Во всяком случае, в течение такого времени я могу его источать в адрес одного человека, – но не знаю, подействовало ли оно на эту восемнадцатилетнюю девушку. Тем более, что мы вместе уже больше трех недель.
Она вновь выпачкала белый провод от наушников в меду. Сейчас будет слизывать. Мед – это добыча из очередного хостела. Подрезали у кого-то. Теперь это происходит на автомате. Незначительное воровство – признак хорошего тона. Как-то у меня даже хватило наглости обозлиться на то, что похищенные киви оказались несколько уставшими и отдавали ацетоном.
Когда я увидел ее перед поездкой, испытал сильнейшее чувство тревоги. «Теперь нельзя допустить, чтобы она не стала моей». Но, видимо, уже тогда я ощутил грандиозное давление опыта, подсказывающего, что ею я так и не овладею. В ней было что-то слишком юное. Будто я еще не мог морально позволить себе сближение, которое обычно происходит между мужчиной и женщиной. Возможно, дело в моем росте. Если прилизать волосы (эти заросли покинут меня уже лет через пять, так было со всеми мужчинами в нашей семье) – то ровно два метра. А может, дело в том, что с детства отовсюду намекают: в тебе сидит злостный и крайне кровожадный маньяк, который только и думает о том, чтобы растерзать женскую плоть? Ты перемещаешься по этому миру и каждый раз, оказываясь с девушкой на небольшой дистанции или в одном пространстве, пытаешься адвокатствовать за свою мужскую суть, ищешь оправдания.
Ладно, я слишком разболтался. Вернемся в хостел.
* * *
За все время нашего путешествия я так и не услышал ее запаха: она прятала его от меня, будто он мог разоблачить. Каждый раз, прислушиваясь, я натыкался на пафосное сопротивление обманной отдушки, дезодорантулы. Может, в этом выборе каким-то образом содержится отражение ее истинного запаха? Ведь есть причины, которые заставляют людей выбрать тот или иной аромат. Кто-то обожает морские, кто-то – ярко-сладкие, приторные, я вот ненавижу запах жасмина, а кто-то от него тащится. Может, у этих людей, которые предпочитают определенный аромат, есть что-то общее и в запахах тела?
Честно сказать, я помешан на запахах. Еще в детстве я понял, что если перед смертью я буду чувствовать аромат розмарина, – значит жизнь сложилась как надо.
Но сейчас пахнет гадким сигаретным дымом. Я сижу на кресле, сложившись, как кузнечик, прижав согнутые ноги к груди, и курю. Ноги уже прилично подзатекли. Она ненавидит, когда я курю, мне тоже это не очень нравится, но нужно. Одна из причин – я люблю ее раздражать. Она в долгу не остается.
* * *
Итак, мы в хостеле в Будапеште, наше несчастное путешествие по Европе автостопом подходит к концу. Моя спутница все еще изящна, и движения ее грациозны. Но я хочу убедить себя, что это лживая пластика. Лживая! В самом начале ее очарование тоже действовало на меня, но сейчас я выработал антитела.
О, вот! Она глядит на меня враждебно. Почувствовала, что я больше не ее заложник, и поспешила унизить. При мне стала снимать лифчик. На секунду остановилась там, где нужно засмущаться, но, вспомнив, кто я, подняла глаза – «чуть не забыла, что ты не мужчина» – и доделала то, что начала. Аккуратная грудь, светлые, розоватые, разморенные жарой соски. Невыносимо уничтожающее открытие. Я ответил симметрично. Разделся донага и сел в кресло. Она даже не кинула взгляда в мою сторону и вышла из комнаты. Вслед за ней заглянул неврастенический итальянец, который тут же вылетел обратно.
