Роман после драконьего развода - Карина Иноземцева

— Пута, нуттэ!!!

Прорывается мужской голос через мое спутанное сознание. Тело ужасно болит. Не чувствую ни рук, ни ног. В голове каша. Дышать тяжело. Чувствую, как по лицу что-то течет. Вместе с ругательствами (а я уверена, что это был именно мат) слышу вдалеке плач младенца и тихий шепот: "папочка, не бей маму".

А потом пронзительный крик: "МАМА!", острая, обжигающая боль в боку. Из легких вырывается всхлип, и я провалилась в темноту.

Ничего не понимаю.

Совсем недавно я мчалась по серпантину в больницу. Привезли срочного пациента, а операционная группа была не укомплектована. Мне позвонил главврач отделения и попросил приехать. Живу относительно недалеко от больницы, мне только в горку забраться... в дождь и ветер.

Помню, как по телефону связалась с дежурным хирургом, чтобы узнать подробности. Мне описали травмы неудачного мотогонщика, и что ему нужно не только внутренние органы зашивать, но и ногу восстанавливать. И все это одновременно и срочно.

Надавила на газ. Услышала, как дежурный забыл выключить телефон и побежал. На том конце стоял протяжный писк – остановка сердечной деятельности. Скупые команды врача, подтверждение о проведенных манипуляциях и... все. Телефон отключился. Или я сама отключилась.

Темнота. Не могу даже вспомнить, что именно случилось. Я врезалась или в меня? Может, оползень?

А потом темнота сменилась болью во всем теле. Чей-то плач настойчиво вторгался в мою гудящую голову. Чьи-то руки нежно гладили меня по голове.

— Мамочка, — шептал совсем рядом детский голос. — Пожалуста, мамочка, открой глазки.

Мне настолько жалко ребенка стало, что захотелось посмотреть на эту "мамочку".

Открыла глаза и поняла, что левый совсем не хочет открываться, еще и болит ужасно, а во рту мне не хватает зубов.

— Хррр, ар, бр...

Это кто так хрипит? Ощущение, что рядом человек с отеком легких. А почему мне так тяжело дышать?

— Мамочка! — я не вижу левой стороной, но именно оттуда на меня налетели маленькие ручки.

Какая "мамочка"? У меня никогда детей не было.

— Мама, папа опять Арсиэля забрал. А нам здесь приказал сидеть.

При упоминании этого имени во мне что-то сжалось.

Повернула голову так, чтобы видеть ребенка.

Передо мной на коленках сидела маленькая красивая девочка. Только грязная и в рваном, некогда великолепном платье. Ей от силы лет шесть или семь, но в ее глазах уже виден взрослый человечек. Глядя на нее, понимаю, что она слишком быстро повзрослела. Нет, ее заставили стать старше. В ней столько боли и страха, что она не смеет плакать. Тоненькие ручки и тело больше подходят оголодавшему нищему, а не ребенку из хорошей семьи.

Жалость и боль смешались во мне, и поднялась настоящая душевная буря. Я ощутила злость на того, кто посмел сотворить такое с девочкой. Нехватка кислорода усугубляла ситуацию. Мне стали мерещиться алые всполохи вокруг ребенка. А потом я поняла, что буду защищать малышку во чтобы то ни стало. Что-то тихое, но одновременно настойчивое тянуло меня к детям.

Да, к детям. Не к ней одной, но еще и к сыну...

— Что случилось?

Я попыталась встать и поняла, что тело слишком огромное для меня. Мои руки сжимают выпирающую грудь, между ногами нет свободного места, еще и неприятно трется. Сердце от каждого движения стучит все сильнее, а легкие дышат так тяжело, будто я сквозь толщу воды пытаюсь дышать. При этом ноги отзываются болью, руки ноют, а живот висит на коленях. Осторожно трогаю свои руки и понимаю... я не я!

Не успеваю рассмотреть себя и найти здравые мысли в голове.

Раздается скрежет. Я быстро поворачиваюсь. В небольшой комнатке нет ничего, кроме какого-то грязного одеяла и ведра в углу. Девочка настойчиво жмется ко мне и с ужасом смотрит на железную дверь. Ее кто-то пытается открыть.