– Мы убедились, что препарат эффективен, но, Ренс, возможно ли использование этой технологии корпорациями или спецслужбами? Скажем так, не по прямому назначению?
– В нашем каталоге нет ничего похожего на «Радость кровавой революции» или вроде того, – отшутился я.
– Но можно же сделать? По аналогии.
– Всё не так просто. Каждый случай и человек уникален.
– Сто пятьдесят уникальных случаев, судя по каталогу. Я вас понял. Но в целом вы готовы сотрудничать с такими персонами?
– Поймите, ERA – не отдельный инструмент, не оружие. Нельзя просто вытащить ватные пули и вставить разрывные. Он может помочь только тем, чьи намерения созидательные, чего не скажешь про войны и прочие преступления. Сложно всё перевернуть и наполнить такое прошлое созидательным смыслом.
– Это успокаивает. Значит, использовать во вред препарат не получится?
– Можно кинуть банкой в лицо.
– Смешно.
– Если человек преступник, мы ему не сможем помочь.
– А кто назначает его преступником?
– Он становится им по факту действий. Я думаю, в глубине души он сам себя и назначает, понимая, что пересекает некую грань.
– Совесть?
– Суть не в личном отношении к действиям, а в том, что эти действия порождают. И это мало зависит от личной оценки.
– Тогда карма? Во что вы вообще верите, Ренс?
– Даже не знаю, что сказать. Вера для меня разновидность сомнения. Понимаете, если есть гипотеза – её нужно подтвердить или опровергнуть, поставить эксперимент. В остальном и думать нечего.
– Всё же у вас когда-нибудь были попытки взаимодействия с преступниками? Чисто ради эксперимента.
– Нет. Повторюсь – принцип работы ERA не позволит…
– То есть фактически вы не знаете, действует ли препарат на злодеев?
– Нет, но это ни к чему. Вы же не пробуете летать на велосипеде – вы видите, что у него нет крыльев, пропеллера.
– Что насчёт жалоб на препарат? Эти люди пытались «летать на велосипеде»?
– Официальных жалоб пока нет, так что…
– А как же человек в простыне? Родственники уверены, что именно ERA его подкосил, и собираются подавать в суд.
– В таком возрасте много других проблем. Кажется, его родные идут по самому простому пути, ведь наша компания не так крупна и… В общем, вы поняли.
– Полагаете, обычные вымогатели?
– Не стоит утверждать, но пока это логичнее всего, учитывая количество всевозможных препаратов, которое принимают люди в его возрасте. Ведь они не идут к гигантам фарминдустрии.
– Что же, будем надеяться, что никто не захочет летать на этом велосипеде! С нами был основатель и идейный лидер компании «Роланд, Офнер и ван Гилс хеми» Ренс Роланд. Это «Контр Вэйвс», и я – Маверик. Далее в эфире полчаса музыки нон-стоп – Sly & The Family Stone, Talking Heads, Jefferson Starship и многие другие! Рок, соул, фанк, и никакого диско! Не переключайтесь!
* * *
Поднимаясь по лестнице, я встречаю девушку пышных форм, одетую не по погоде: неприлично короткие шорты, вульгарная накидка кислотного цвета с перьями и туфли на платформе. Всё это сопровождается запахом сигарет и омерзительного приторного парфюма. На нужном этаже я слышу шум – рёв моторов и громкий мужской голос.
Дверь открыта, Рик стоит у телевизора, упёршись в колени, и курит. В квартире те же духи, трава, плюс попытки всё это проветрить – влажный сквозняк из распахнутого окна. Рик возбуждён, не замечает, как пепел падает на ковёр, а штора болтается на улице, словно флаг. Пепел фальшивой зебровой шкуре нипочём. Где он только берёт всю эту дрянь?
Пока добирался с плавучей радиостанции, я успел продрогнуть и уже готов чего-нибудь выпить, Рик готов выпить всегда.
