Рецепт твоей (не) любви - Анна Юта

Алина

Мобильный показывает 14:58. До конца рабочего дня осталось пять часов и две минуты. В разгаре двенадцатая подряд смена, и голова идет кругом. С тех пор, как в прошлый понедельник Валька, моя сменщица, внезапно уволилась, я работаю без выходных.

Главный офис никак не может выделить мне новую сменщицу. Обещают выпустить нового человека со следующей недели и дать мне четыре дня выходных. Да, было бы очень кстати. Я уже дико вымоталась. Не говоря уже о том, что дома бардак и вечерами нет сил даже еду себе приготовить.

Дверь моей крохотной аптеки на Литейном открывается, и входит Владислав Сергеевич, главный провизор нашей аптечной сети. Он высокий, плечистый, крепкий мужик под сорок. В нем нет ничего лишнего. Ни веса, ни слов, ни эмоций. Он технократ, все должно быть подчинено эффективности.

В его присутствии мне всегда становится неловко, хотя к моей работе нареканий нет. На нашей точке поддерживается полный порядок, хотя косяки на переучетах, конечно, бывают, но так у всех.

— Привет, Алина, — здоровается он тяжелым тоном.

Через тонкую неприметную дверь он заходит за стену из витрин, за которой прячусь я, стоит касса и расположены шкафы для хранения препаратов. — Покажи, пожалуйста, морфин.

Выборочная проверка. Это нормально для рецептурных препаратов, но сердце у меня тревожно екает. Я включила его в огромную заявку в отдел снабжения. Сегодня приезжал наш постоянный инвалид и попросил как раз морфин. А его не оказалось. Или я его не нашла? Может, Валька переложила куда. В общем, инвалид укатил ни с чем и, похоже, позвонил с жалобой на горячую линию.

— Закончился морфин, — отвечаю честно и открываю ящик с рецептурными анальгетиками.

Там всего понемногу, но морфина определенно нет.

— А где-то еще он может быть? — голос Владислава Сергеевича звучит устало. Немудрено, конец рабочего дня.

— Сейчас посмотрю, — отвечаю бодро, но уже чувствую неладное.

Принимаюсь осматривать другие ящики. Обычные анальгетики, другие рецептурные препараты — морфина таки нет.

— Говорю же, закончился, — рапортую виновато. — Я включу в ближайшую заявку.

— На точке числится десять упаковок морфина, Алина, — тон Владислава Сергеевича скрипит гневом. — Его нужно найти.

Холодею. Морфин — наркотическое средство. На строгом учете. Припоминаю — в этом месяце мы вообще морфин не продавали. Да и берут его всего несколько человек, по рецепту. То есть он просто пропал?! Вспоминается заявка, в которую я добавила виагру, которой тоже нет, и еще несколько дорогостоящих препаратов. Нас обнесли?

— А если я его не найду? — сама слышу, что голос пищит.

— Составим акт о выборочной проверке наличия рецептурного препарата, ты его подпишешь, потом наши юристы оформят заявление в полицию… — Он говорит это с такой житейской холодностью, будто рассказывает ребенку, в каком порядке убирать квартиру. — Следователи будут разбираться, куда делось наркотическое средство…

— Я его не брала! — выговариваю возмущенно. — Все на меня повесить хотите?!

— Я ничего не хочу на тебя вешать, Алина, поэтому расследовать это исчезновение будут следственные органы, — сдержанно отвечает Владислав Сергеевич. — Может, поищешь все-таки, чтобы нам не морочиться с полицией?

Похоже, он правда думает, что я прикарманила морфин, и таблетки все еще в аптеке. Великодушно дает шанс вернуть украденное. Но я ничего не крала, и морфина нигде быть не может!

— Я не крала морфин, еще раз повторяю! — начинаю злиться.

— Тогда подпиши акт, пожалуйста, — он вынимает из внутреннего кармана плаща файл с отпечатанными листами. — В двух экземплярах.

Раскладывает листы на столе у кассы.

Читаю. «Акт выборочной проверки аптеки такой-то сегодняшнего числа на предмет соответствия количества рецептурного препарата…» и бла-бла-бла. Внизу место для подписи, что работник согласен с проведенной проверкой, и второе, что экземпляр акта получил.