Развод. Во власти прокурора - Анастасия Сова

Рада

– Я согласна на твои условия.

Мои тихие слова отражаются от стен в полумраке его дорогого кабинета.

Выпаливаю их на одном дыхании сразу же, как только вхожу.

Боюсь передумать.

Но Давид – единственный, кому под силу остановить моего мужа.

Поэтому я пришла. Ради защиты.

Сердце вот-вот выпрыгнет.

Давид лениво поднимает взгляд из-за ноутбука. Откидывается на спинку кресла, и я сжимаюсь, пораженная его ощутимой даже на расстоянии аурой. И цепким взглядом холодных глаз.

Там на секунду вспыхивает усмешка, но тут же сменяется бездушным жестким выражением.

– Подойди, – уверенно и спокойно произносит мужчина, и это слово будто физически касается меня. Заставляя ощутить все грани его власти. Влияния, которого побаиваются в нашем городе все.

Стоит только произнести имя Давида Когана, как любой вопрос мгновенно разрешается. И вряд ли кто-то не побоится встать у него на пути.

Мне приходится сделать шаг, который дается с трудом.

Еще один.

Следом третий.

Огромный некогда кабинет превращается в слишком маленький, чтобы вместить нас обоих.

Но у меня нет другого выхода.

Или с НИМ, или…

Давид не сводит с меня тяжелого взгляда.

Ткань платья вдруг становится предательски тонкой, и мне хочется прикрыться, несмотря на довольно закрытый фасон.

Последний шаг никак не дается.

Но мужчина неожиданно тянет меня на себя, и я, сдержав крик, падаю ему на колени, ощутив под собой его каменную твердость.

От него приятно пахнет. Свежестью, едва уловимыми нотками парфюма и терпким мужским запахом.

А еще опасностью.

У меня почему-то подгибаются коленки.

Закусываю губу, чтобы не показывать страха.

– Ты ведь понимаешь, что это значит? – уточняет Давид своим низким чарующим голосом.

Я часто киваю, потому что не в силах произнести хоть что-то.

Гулкий пульс отражается ударами в висках, и я рвано выдыхаю, когда Давид укладывает свою крупную загорелую ладонь на мое бедро. Уверенно забирается под подол легкого летнего платья.

Инстинктивно свожу ноги плотнее.

– Ну же, девочка, – голос Давида не звучит даже обманчиво нежно. Этот мужчина холоден и расчетлив. – Ты знала, на что шла. И мои условия были вполне конкретны.

Стараюсь убедить себя в том, что все в порядке. Что я поступаю правильно. На кону стоит слишком много. Моя жизнь, например.

Мне приходится повиноваться и развести колени по сторонам.

Тяжелая ладонь Давида ползет по моему бедру выше, настойчиво сжимая горящую под ее касаниями кожу.

Это пугает и, одновременно, заставляет низ живота сжаться тягучим спазмом. Он порождает там же приятное томление, предвкушение чего-то острого, грязного, порочного, захватывающего дух.

Ладонь мужчины быстро оказывается между моих ног.

Я забываю как дышать и дергаюсь, будто меня ударило разрядом тока, когда жесткие пальцы впервые касаются моих складок.

Медленно. Но настойчиво.

Дыхание сбивается, пока Давид обводит чувствительную и горячую плоть подушечкой своего пальца через трусики.

Откидываю голову назад и издаю тихий стон. Прикосновения Давида такие горячие и умелые, что не получается оставаться равнодушной.

Неужели, я позволю ему… ВСЕ?

Внутри разливается приятная истома. По позвоночнику ползет непривычная дрожь. Мощная сжимающаяся волна возрастает где-то внутри моего живота, но вдруг все прекращается.

Давид убирает свою крупную ладонь, оставляя складочки пульсировать и сжиматься в предвкушении чего-то большего.

– А теперь встань и сними одежду. Я хочу по-настоящему насладиться тем, что теперь принадлежит мне.

Рада

– Что на кон ставишь? – мужчина, сидящий напротив моего мужа за суконным столом для покера, закуривает.

Он выдувает густой дым, и я изо всех сил сдерживаюсь, чтобы не закашляться.