Развод. У тебя сын от другой - Алсу Караева

Звонок диспетчера застаёт меня в тот момент, когда я пытаюсь сделать глоток давно остывшего кофе. Горький привкус на языке смешивается с привкусом усталости после двенадцатичасовой смены в приёмном отделении. Роды. Срочный вызов. Адрес где-то в спальном районе, среди однотипных многоэтажек.

"Подменить заболевшую коллегу на скорой", — эта просьба заведующего прозвучала так обыденно. Я киваю, хотя каждая клеточка тела молит об отдыхе. Но нам, врачам, не положено жаловаться на усталость, когда кому-то нужна помощь. Сколько раз я повторяла эту мантру своим интернам?

Дверь квартиры приоткрыта. Это хороший знак, учитывая срочность вызова. Сердце начинает биться чаще.

— Здравствуйте! Скорая помощь! — мой голос эхом отражается от стен пустого коридора.

И тут я вижу совсем молоденькую, едва за двадцать пять лет женщину. Она стоит на коленях у стены, вцепившись побелевшими пальцами в обои, оставляя на них едва заметные борозды от ногтей. Одна. Совершенно одна. Что-то сжимается внутри меня при виде этой картины. Слишком часто я видела таких брошенных девушек.

— Где же он? — её голос дрожит, прерываясь от боли. — Он обещал... обещал приехать... отвезти в больницу...

Пытаюсь помочь ей подняться, но она резко отмахивается. В её глазах плещется странная смесь боли и какого-то необъяснимого высокомерия. Пот струится по её вискам, намочив выбившиеся пряди волос.

— Вы не понимаете, кто он такой, — её голос срывается на крик от новой схватки, и она сильнее впивается пальцами в стену. — Он очень влиятельный человек! Если с ребёнком что-то случится... — она судорожно переводит дыхание, сверля меня яростным взглядом покрасневших глаз. — Он уничтожит любого, кто навредит его сыну! Мне ещё рано, тридцать восемь недель всего!

Что-то в её словах царапает моё сознание, но внутренний хронометр уже отсчитывает интервалы между схватками. Головка уже в родовых путях, значит, о транспортировке не может быть и речи. Мы просто не доедем.

Руки привычно раскладывают инструменты, готовят всё необходимое. Движения отточены годами практики, но сегодня пальцы едва заметно подрагивают. Странное предчувствие холодком пробегает по спине.

— Дышите глубже, — командую своим лучшим профессиональным тоном, тем самым, который обычно успокаивает даже самых напуганных рожениц. — Ребёнок уже идёт, нужно сосредоточиться. Вдох через нос, выдох через рот.

Она подчиняется, но между схватками продолжает лихорадочно говорить о своём возлюбленном, о его положении, о том, как долго они ждали этого ребёнка. Её слова путаются, прерываются криками боли. В какой-то момент она хватает меня за руку с неожиданной силой:

— Он говорил, что всю жизнь мечтал о сыне... Что я подарю ему наследника...

Что-то снова кольнуло в груди, но я отмахиваюсь от этого чувства. Сейчас не время для лишних мыслей. Женщины еще не такое говорят во время схваток, я много историй слышала во время родов.

Роды проходят на удивление быстро, без патологии. У молодых первородящих такое случается, и обычно это радует. Мальчик появляется на свет с громким, здоровым криком, наполняющим комнату. Крепкий, розовощёкий, несмотря на небольшую недоношенность. Заворачиваю его в приготовленную пелёнку, показываю матери. Она откидывается на наспех подложенные подушки, измождённая, но с сияющими глазами.

И тут я слышу тяжёлые, уверенные шаги в прихожей. Такие знакомые шаги... Сердце пропускает удар, а потом начинает колотиться как безумное. Нет, этого не может быть...

— Любимый! — голос роженицы вдруг обретает силу. Она приподнимается на локтях, протягивая руки. — Дамир, ты успел! Посмотри, у нас сын!

Время останавливается. Воздух становится густым, как желе. В ушах нарастает звон.