Благословенна земля
под ногами наших матерей.
Цените каждый час, проведённый
с ними, чтобы после их ухода
вспоминать это время с
радостью.
От автора
Первое большое путешествие
Летний день заканчивался для меня и братика Юваля как обычно: мама позвала нас пить молоко с гренками, и мы с охотой побежали на кухню. Наш кот Васька, огромный пушистый сибиряк с глазами, полными одновременно и отваги, и хитрости, и презрения к любому труду, который не вел к получению чего-нибудь прекрасного, вроде колбасы или рыбки, ринулся за нами, урча и взъерошивая шерсть на бегу, как будто его, а не нас позвали к вкусному ужину. Но мы не обиделись на этого лежебоку и хитрюгу и первым делом, сев за стол, дали и ему по ломтику, смоченному в молоке. Васька съел свою порцию моментально, а затем вылез из-под стола и нахально уставился на нас, прося ещё чего-нибудь. Мама, увидев это и оценив Васькин хитрый манёвр, замахнулась на него полотенцем и притворно сурово приказала убираться из кухни. Васька, конечно, всё понял, поэтому и не думал убираться, а мы засмеялись. За шкафом в гостиной у него была припрятана целая куриная грудка, стащенная с кухонного подоконника накануне, но он по обыкновению рассчитывал ещё какой-нибудь вкуснятиной разжиться.
Как же нам было весело! Жизнь вообще состоит из одного счастья, и почему мало кто из людей это понимает?
Это лето было полным-полно радости, и я с непонятным воодушевлением выбегала по утрам на улицу, где меня уже поджидали сплочённая в мелком хулиганстве ватага мальчишек и примкнувшая к ней девичья отчаянная троица; все они – и мальчики, и девочки – были такие же, как и я, пакостники и шлемазлы, как называли членов нашей банды некоторые кумушки во дворе. А мне было всё равно, как они нас называют, потому что дальше грозных окриков и обещаний надрать уши за очередное озорство дело никогда не шло. В соседских палисадниках мы обирали смородиновые кусты, распихивая по карманам незрелую ягоду, не готовую к поеданию, но вполне пригодную к запуску из рогаток, на реке устраивали засады малькам и много чего ещё делали, совсем не из хулиганских побуждений, а для того чтобы набраться житейской мудрости.
Лето для того и существует, чтобы я и Юваль не переставали удивляться каждому жаркому дню, дарившему бесконечное ощущение красоты и сказки. Сегодня мы решили идти на Великую, чтобы раздобыть снетков и плотвичек, а после в консервной банке сварить уху. Я позвала Ваську на реку, крикнув, что оставлю часть улова лично ему. Он по стародавней привычке вылез на балкон и лениво наблюдал за нами с любимой своей табуретки, и, конечно, ухом не повёл в ответ. Проходимец, он знал прекрасно, чем закончится наша рыбалка и что ему, собственно, ничего не перепадёт, – так зачем же лапы мять? Читалось в его взгляде: вот придёте вы с реки чумазые и голодные, а я к тому времени что-нибудь вкусное обязательно выпрошу у хозяйки.
Да, моя мама, красавица Роза, очень Ваську любила. Всё так и случилось, как думал кот: мы пришли несолоно хлебавши, измазавшись и поцарапавшись о прибрежный кустарник, а кое-кто из нашего двора получил ещё и взбучку от родни за порванные шорты и рубашки. Я и Юваль, оглядев себя и не найдя повода для взысканий, открыли тихонько дверь и на цыпочках прошли в свою комнату. Мама уже сварила борщ, и его невозможный аромат не позволил нам сидеть спокойно на месте. Мы по очереди выглядывали в гостиную, разделявшую нашу комнату и кухню, и гадали, с чем сварен борщ, – с говядиной или курицей?
Наконец мама, усмехаясь, позвала нас обедать. Борщ оказался с говядиной и был вкусен до умопомрачения; кроме того, на столе была густая сметана в креманке, ароматный коричневый хлеб, который мы посыпали солью и зеленым луком, таким крупным, что его белые крепкие головки размером были чуть ли не с наши кулачки.
