Разлюби меня... - Анна Абрамова

Стас. Церер.

С Серым мы дружили с самого детства. Не с рождения, нет, хотя наши судьбы были похожи, но лет с десяти-двенадцати точно. И он, и я были сыновьями боевиков армии страны Церер. Переезды. Гарнизоны. Кровь. Грязь. Смерть. Все это было знакомо не по наслышке, все это знали мы с самого рождения, и считали, что иначе и быть не может. Другого мира и не видели.

Встретились в одном из закрытых гарнизонов, в том месте, где случился самый сильный прорыв за последние десять лет. Именно туда были стянуты все лучшие войска во главе с отцом. Ну, а где отец, там и я с мамой. Вот так судьба свела с лучшим другом.

Было нам тогда лет по двенадцать. Чужой гарнизон, серое небо, затянутое свинцовыми тучами, промозглый холодный ветер. У меня было ощущение де-жавю, потому что не в первый раз видел эти серые одинаковые казармы, бетонный забор с колючей проволокой, не в первый раз шаркал ногами по замерзшему стадиону, пытаясь найти себе хоть какое-то развлечение. Я просто слонялся, не зная куда деться от скуки, засунув замёрзшие руки в карманы штанов. Рукава у куртки как-то в один день стали коротки, хотя куртка болталась на мне как на вешалке, но со стороны я сам себе казался гордым и независимым парнем.

И вот спустя пять лет, мы прощались с Серым надолго. Грустить было как-то не по-мужски, и мы вспоминали себя мелких, рассказывая о первом впечатлении друг от друга.

- Я тебя первым увидел, - вспоминал Серый, - ты был… - тут он хрюкнул, сдерживая смех, и я точно знал, что сейчас ничего хорошего он не скажет. – Ты был как общипанный цыпленок: длинный нос, тощая шейка, которая торчала из воротника куртки. А, да! – и тут он не выдержал и заржал в полный голос, - куртка на тебе была, такая синяя, рукава короткие, и нос под стать цвету куртки, помнишь, холодно так было, ветер промозглый прямо в лицо, а ты не отворачивался, шел навстречу ветру… - тут друг резко замолчал, вспомнив, что мы не увидимся ближайшие года три, его лицо помрачнело, а синие глаза налились свинцовой тяжестью. – Короче, жалко мне тебя… - он взглянул в мое лицо, которое вмиг окаменело, четко обозначив скулы. Серый сглотнул, - …тогда жалко было, - быстро поправился он, - такой одинокий потерянный цыпленок. Вот и подошел, чтобы спасти, - Серый отвел глаза, тяжело вздохнув.

Ну что ж, настала моя очередь настоящей мести. Усмехнулся! Спрыгнул с теплой трубы и встал напротив друга, заглядывая в бесстыжие глаза.

- Себя-то помнишь? – тихо так спросил, но Серый невольно поежился, только сейчас осознавая, что перегнул. Жалости к себе я не прощал.

- А что? – попытался перехватить инициативу он. – Нормальный пацан был, - но споткнувшись о мой насмешливый взгляд, быстро добавил, - вроде…

- Вот, вот… - многозначительная пауза. И Серый заерзал на трубе. – Вроде…, - разрешил себе презрительный взгляд.

Неуправляемые эмоции – это не то, что я мог себе позволить. Неуправляемые эмоции – слабость, заведомый проигрыш.

- Ну и? И каким я был? – друг спрыгнул с труб, закипая.

Всего лишь точно рассчитанный взгляд, одна небольшая, хорошо продуманная эмоция и все, Серый у меня в кармане. Учи его не учи, а всегда эмоции через край, поэтому и проигрывает мне, хотя сил больше. Вот и сейчас Серый пытался задавить меня массой, возвышаясь на целую голову, и тесня накачанной грудной клеткой. Похлопал его по груди, заставляя отступить.

- Да был ты таким же как сейчас….бугаем с маленькой головкой. Не помню уж, что на тебе надето было. Но ты мне тогда показался нереально огромным. Куртка от ветра надулась как воздушный шар, того и гляди взлетишь под порывом ветра, и маленькая головка, заметь даже без шеи, торчала из этого безобразия…