Про существ, которых называют огневиками, нам известно немного. Филипп Танский сообщает, что они подобны маленьким огненным шарам и не имеют плоти. По этой ли причине или потому, что для огневика нет ничего страшнее скуки, эти существа жаждут телесных ощущений и человеческих чувств. Они часто вселяются в людей, чтобы насладиться сладостью или горечью, жаром или холодом, любовью или гневом или прочими проявлениями человеческих страстей. Однако огневик вовсе не то же самое, что червь, который сидит внутри человека и сосет его изнутри. Огневик придает человеку, в которого вселился, новые знания и умения, а также делает его приятным для взора и слуха собеседников. Еще мессир Филипп сообщает, что огневики неуязвимы. Их невозможно утопить, сжечь, раздавить или лишить жизни каким-либо иным способом. Единственное существо, способное уничтожить огневика – это…
Гуго Сен-Викторский.
Мальчик сидел на заднем дворе замка и чистил доспехи. Был серенький, бледный осенний вечер – ни свет и ни тьма. Накрапывал мелкий дождик, даже не дождь, а мелкая водяная пыль висела в воздухе. «Разве это дождь?» – фыркнул господин Гийом и не пустил мальчика внутрь донжона. Однако сырость проникала всюду. Оседала в волосах, на драном тоненьком плаще, даже в драных больших башмаках, которые какой-то сердобольный слуга не стал выбрасывать а перетянул веревкой и отдал мальчику. Мальчик шмыгнул носом и потер ухо плечом. Ухо болело – оплеухи и тычки были единственным, что мальчик получал от окружающих часто и даром. Своих родителей он не помнил, не помнил он, когда и как очутился в замке. Худой, нескладный, боязливый, он вызывал к себе лишь презрение и насмешки. Мальчик шмыгнул носом еще раз, и вдруг его онемевшие пальцы почувствовали поток теплого воздуха. Мальчик мерз постоянно – замок отапливали только днем и только на верхних этажах, а там он бывал редко. Может поэтому его иззябшее тело стало очень чувствительным к теплу. Он мог ощутить его легкую блаженную волну, которая исходила от стен большой залы, когда пробегал мимо по узкой лестнице. Мальчик удивленно поднял голову и с воплем отпрыгнул назад. Прямо перед ним в воздухе висел маленький огненный шарик.
– Свят, свят, свят, – забубнил мальчик, пытаясь перекреститься дрожащей рукой.
Однако шарик никуда не исчезал.
– Привет, – вдруг услышал мальчик, – как дела?
– Отойди от меня, бес, – мальчик нащупал на груди деревянный крестик.
– Я не бес, я огневик.
– Какой еще огневик? Бесы всегда врут. Так священник говорит.
– Но я правда не бес. Ты же меня перекрестил, а я не исчез. Можешь окропить меня святой водой или поднести к мощам.
Мальчик немного успокоился, но крестик не выпустил.
– Все равно, я тебя не слушаю.
– Постой. Ты замерз и не ел ничего с утра. Ты драишь доспехи обжоры и бездельника сэра Жана, а он в награду даст тебе оплеух. Я могу тебе помочь. И даже ничего не потребую от тебя. Вот.
С этими словами огневик подлетел к доспехам, коснулся их, и потемневшее железо вмиг засверкало как новенькое. Мальчик смотрел на это, широко открыв глаза. Он бы делал эту работу еще несколько часов.
– Ты голоден и озяб. Я могу накормить тебя и согреть.
– Как? – выдавил мальчик, желудок свел голодный спазм.
– Пусти меня внутрь себя.
– Что?! Чтобы я стал одержимым и бился головой о камни, как чокнутая Мод?
– Да не будешь ты биться, я же уже сказал – я не демон. Тебе будет весело. И мне тоже.
– Весело? А что ты хочешь от меня? Душу?
– Сдалась мне твоя душа! Я хочу видеть мир твоими глазами, слышать его твоими ушами, осязать его твоими руками, нюхать его… и так далее. Причем, заметь, не вместо тебя, а вместе с тобой! Я буду помогать тебе, чтобы стало еще интер… хм… веселее и теплее и сытнее. Соглашайся, мальчик. Тебя, кстати, как зовут?
