Пять причин (не)любить тебя - Яна Лари

История Ксении и Кости из романа "Френдзона для бэдбоя"

— Ты выйдешь из дома только через мой труп!

Несправедливо!

Мне уже девятнадцать — прекрасный возраст, чтобы пойти на свою первую в жизни вечеринку и надкусить, наконец, этот манящий, загадочный плод под названием «взрослая жизнь». Самое время.

Но быть папиной дочкой — круто только до определённого возраста. А потом ты резко осознаёшь, что сидишь на цепи.

«Можно я останусь ночевать у Машки?»

«Домой!»

«Пап, мы с девчонками собрались на пляж»

«Забудь»

«Я тут задержусь на полчасика…»

«К ноге!»

Вот и сейчас он даже слышать ничего не хочет про то, чтобы ослабить родительский контроль.

— Ты меня оскорбляешь своим недоверием. Я не пью, не курю… Да у меня единственной на потоке даже парня нет! Ну скажи ты ему! — с надеждой поворачиваюсь к матери, нарезающей творожный пирог.

И слёзы с ресниц роняю: кап-кап…

— Тебе мы доверяем. Чего нельзя сказать о мальчиках, которые там будут. Ксень, пойми же, твоё желание, чтобы попасть в беду необязательно. Кто знает, что у тех ребят на уме.

Дальше можно не спорить. Дело дохлое.

Она предсказуемо встаёт на сторону отца. У них так всегда — полное единодушие.

— Помимо мальчиков, на даче будут и мои сокурсницы, — бурчу из чистого упрямства. — А ещё километры соснового леса, шашлыки, природа, свежий воздух…

Пойти хочется так сильно, что голос сипнет!

— Чем дальше в лес, тем меньше вероятность попасть на шашлыки, — непреклонен отец.

Откуда-то в мыслях всплывает выражение из лексикона местного плейбоя Акеллы: «Ну охренеть теперь!» и следом ещё парочку, покрепче.

Я с психом загружаю тарелку в посудомоечную машину. Руки подрагивают так, как будто побывали на морозе.

Хочется закатить глаза и почему-то обратно в детский лагерь.

К чёрту на рога. К слепням и комарам! К свободе!

— Сеня очет по попе?! — воинственно хмурит бровки, коверкая моё имя, трёхлетняя сестра.

Шути, шути предательница. Тебя это тоже ждёт.

Понуро возвращаюсь к себе в комнату и как учила мама, пытаюсь выплеснуть негатив в уборку. А тот не выплёскивается, только нарастает. Всё, как нарочно, валится из рук! То книгу уроню, то ушибу мизинец…

У мамы в моём возрасте уже родилась я. Я не в укор. Но блин! Почему она всегда жила своей головой, а мне нельзя даже пойти на свидание? Почему отец думает, что если парень проводил меня домой, то в следующий раз тот приведёт меня из роддома?!

Замерев у окна, смотрю на ночной город, терзаясь одиночеством и осознанием, что я просто непроходимая неудачница. Ну что такого ужасного может случиться? Я ведь не собираюсь делать ничего криминального! Просто посмотрю, пообщаюсь. Может быть, кому-нибудь улыбнусь. На самом деле, чем строже мне запрещают, тем больше меня туда тянет.

— Ничего плохого со мной не случится, — повторяю уверенно, натягивая нарядный шёлковый топ под свою безразмерную домашнюю футболку.

— Ксень, чай стынет! — доносится мамин голос из соседней комнаты.

— У Кости попью. — Останавливаюсь в дверях кухни. — Мы собирались фильм посмотреть.

Сын маминой подруги единственный, кому мои родители доверяют. И то исключительно благодаря его репутации хорошего мальчика. Которой до реальности дальше, чем от Земли до Луны. Уж мне ли не знать, что он за фрукт на самом деле.

— Стоять, Стрекоза! — Окрик отца настигает меня практически сразу. — Не слишком ли поздно для киносеансов?

И вот так всегда! Как чувствует, когда я что-то задумаю.

— В самый раз, — отзываюсь беспечно. — Тётя Лина уже дома, будет кому перенять вахту.

Я не утрирую. С годами контроль только усилился. По крайней мере, в местах, где есть кровати, диваны или что-либо мягче деревянной табуретки, наедине нас практически не оставляют. А ведь когда-то спокойно сидели на соседних горшках!